Книга 160 шагов до тебя, страница 119 – Соль Решетникоф

– Мы вас искали. Только что установлен факт смерти. Ее причины нам уже известны. Теперь надо, чтобы кто-то занялся сертификатами в муниципалитете. Тело приведут в порядок и перенесут в часовню при клинике.

Я немного опешила, выдохнула и вошла.

Голова Алекса была чуть повернута влево, на лице застыла та же усмешка, с которой он встретил меня в поезде. Очень грустно было осознавать, что мы уже никогда не поздороваемся с ним, не встретимся на воскресном обеде. Он больше не придёт мне на помощь.

– Прощай, – шепнула я, и у меня выступили слезы.

Как же так? Я столько раз репетировала в уме эти дни, как буду с ним прощаться, какие слова ему при этом скажу. А он решил умереть в одиночестве, не дождался ни Леонардо, ни меня.

Я положила свою руку поверх его. Пока слезы бесшумно текли по щекам, я ласкала шершавую, морщинистую кожу. Вдруг откуда-то снизу послышался красивый женский голос. Кажется, это была известная ария “Баббино мои, каро”. По телу побежали мурашки. А когда я приблизилась к окну, увидела во дворе у мимозы Эмму. Она пела, жестикулируя, словно стояла на сцене театра. Восхищение ее голосом и печаль переполняли меня. Я больше не смогла сдерживать рыдания. Чуть успокоившись, я вытерла слезы и вдруг заметила, как кто-то у двери не сводит с меня глаз.

Он был одет в джинсовую куртку поверх белой майки и джинсы. Каштановые волосы были коротко подстрижены, а кое-где припорошены сединой, словно первым снегом. Его малахитовые глаза даже на расстоянии излучали и нежность, и упрек, и радость, и даже капельку ненависти. Передо мной был тот, в кого я влюбилась более пятнадцати лет назад и до сих пор не могла забыть!

Он тихо подошел к Алексу, взял его за безжизненную руку. Под светом неоновой лампы я увидела на тыльной стороне ладони вены буквами X и Y. Ксилофонт! Ничего себе! Вот так встреча, Пьеро! Вот оно что!

Он печально улыбнулся, погладил деда по руке.

Потом перевел взгляд на меня, заставляя переполниться чувствами. Мне хотелось и плакать, и смеяться, и броситься к нему. Затаив дыхание, я скользнула взглядом по его левому безымянному пальцу в поисках обручального кольца. Не обнаружив его, чуть слышно выдохнула. Это еще, конечно, сомнительное алиби, но уже кое-что.

За дверью послышались хлопанье сланцев по паркету, а затем и мычание. В палату вошла Эмма. Оглянулась с опаской на меня, потом подошла к Лео, оттолкнула его и плюхнулась перед кроватью на пол, что-то тихо бормоча. Через пару минут девушка принялась тормошить тело Алекса, причитая. Теребила чуть скрюченные, холодные кисти, прикладывала их к своему лицу. Потом с непониманием посмотрела на Лео, перевела взгляд на меня, и я почувствовала, как в носу засвербило, а по щекам вновь побежали слезы. Она поняла, что папы больше нет!

Вскоре в палату вошел Чони, что-то спросил у Леонардо. До меня донеслись лишь отрывки фраз о кремации. Я подошла к сидящей на полу Эмме, положила ей руки на плечи, пытаясь ее поддержать. Но она извернулась, затрясла головой, возбужденно замычала и громко заплакала.

Чони вышел из палаты. Леонардо помог Эмме встать. Она поддалась, последовала за ним за дверь. Зашли два крепких санитара и переложили тело Алекса на каталку.

Мы молча шли по аллее кипарисов, залитой золотым светом. Воздух был еще прохладным, но уже пах весной. Всё это время я держала холодную руку Эммы, ощущая, как она дрожит. Я подумала о том, что завтра, как только откроют магазины, ей нужно будет купить теплую обувь.