Книга 160 шагов до тебя, страница 49 – Соль Решетникоф

Может, он страдает из-за моего отсутствия и не хочет этого показывать? Или все наоборот? Ведь из-за него я испортила себе жизнь и перестала общаться с Сандрой. Какая мне теперь разница, что он чувствует?!

Но ведь и у нас с Энцо когда-то было все хорошо, просто хорошо. Не знаю. Скорее всего, мы просто нуждались друг в друге. Леонардо неожиданно уехал, и мне требовался человек, который бы о нем хоть чем-то напоминал. Энцо же переживал смерть отца и деда. И мы снова встретились. Я даже не спрашивала, что с ними случилось, да и Энцо не горел желанием поделиться. Лишь однажды сказал: “Во всем, что случилось, виноват Алекс”.

Может, он и прав: зачем царапать душу воспоминаниями? С тех пор я больше ни о чем его не спрашивала. Мне, конечно, всегда было интересно, в чем именно виноват тот, кто жил с нами по соседству и испытывал теплые чувства к бабушке Сандре.

Беата – вот кто может все знать. Но после моего разрыва с бабушкой она перестала со мной разговаривать. Вроде на словах так просто все уладить: нужно лишь перебороть гордость и зайти как-нибудь к ней в гости. Каждый раз, вспоминая события почти тринадцатилетней давности, спрашиваю себя, не была ли жутким стариком – чучелом из моих снов я сама?

1987 год. Италия, Тоскана

– Соль, ты видела это? – как-то после свадьбы спросил меня Энцо, листая журнал с предложениями о работе «Лаворо».

Крупным жирным шрифтом в рамке меня ждал шанс: «Европа Стар» разыскивает новые лица для фильмов и рекламы. Если ты хочешь стать одним из них, звони по номеру 06 386…».

– А что ты теряешь, Соль, кроме денег на билет в Рим? Заработаешь побольше чаевых – и вперед, покорять столицу! Ты не представляешь, сколько им платят!

Я тогда не придала значение его словам “не представляешь, сколько им платят!” Мы очень часто не обращаем внимание не только на слова, но и на поступки, которые не совместимы с нашими взглядами на жизнь.

После того, как я разорвала все связи с бабушкой, денег на жизнь нам не хватало, и я соглашалась на любую работу. В отличие от Энцо. Казалось, он ждал от жизни какого-то особенного случая.

– Да какая из меня актриса? – хотя в детстве, как и большинство девочек, я мечтала ею стать.

– Соль, вот увидишь, мы встанем на ноги и еще докажем твоей бабушке, что не хуже нее сможем устроиться в жизни. – Он крепко обнял меня и поцеловал в лоб. – А потом и наследство от нее получишь. Кому ей еще все завещать?

Я бросила учебу, так как она отнимала у меня много времени и денег, которых у нас не было. Не могла же я себе позволить при таком раскладе выпрашивать их у бабушки. Актриса так актриса! А вдруг повезет? Даже драйв какой-то ненормальный появился. С бабушкой мы виделись все реже и реже с того момента, когда сказала Энцо:

– Не любит она тебя. Я вообще сомневаюсь, умеет ли она это делать. Вот подумай: женщина, которая бросила родную дочь, может когда-нибудь кого-то полюбить? – его слова до сих пор не выходят у меня из головы. И я сдалась.

Я записалась на собеседование, купила билет до Рима. Откладывала сверхурочные и чаевые, благо тогда итальянцы на них не скупились. Сейчас, конечно, те времена уже прошли.

Столица встретила меня шумом машин и толпой туристов, спешивших на уходящие поезда в предвкушении открытий в этом архитектурно-историческом и гастрономическом рае. Место, где располагался «Волти Нуови», или “новые лица” было найти легче, чем выпить кофе в “Золотой чашке” в послеобеденный перерыв. Поднявшись на второй этаж, я представилась секретарше, жгучей брюнетке с лошадиными зубами. Через пять минут она завела меня в кабинет с табличкой “Вито Каттани, Капо Кастинг” и оставила там одну. Некоторое время я изучала фотографии артистов кино и театра, большие плакаты из “Дольче Вита”, “Римские каникулы” и “Развод по-итальянски”, ожидая главного по кастингу.