Книга 160 шагов до тебя, страница 59 – Соль Решетникоф

Я сложила в ящик с секретом все самое дорогое, что хранила сейчас в сердце, включая записку, и вернула его на полку.

Проходя мимо кухни, увидела в окно, как какие-то незнакомые, ничем не примечательные мужчина и женщина, подходили к дому, где прежде жили Де Анджелис. Похоже, эта пара купила у них дом, но я об этом только догадывалась. Все-таки надо будет как-нибудь с ними познакомиться.

И тут я вспомнила, что еще не искала рецептарий в бабушкиной комнате. Там я сняла с шифоньера ее черную шляпу. Сердце екнуло. Я погладила ее и положила на кровать. Провела рукой вдоль крышки шкафа в поисках твердого корешка записной книжки. Но не обнаружила ничего, помимо тонкого слоя пыли.

Иногда мы ищем потерянные вещи где угодно, только не там, где на самом деле им место. Я открыла прикроватную тумбочку орехового цвета. Там до сих пор лежали бабушкины носовые платочки, а в глубине ящика я заметила зеленую коробку, притянула ее к себе и открыла шершавую, бархатную крышку. Внутри находились сигары, бумажные пакеты с табаком, зажигалки. А вот и ключ с головкой в виде ромашки. Не припомню, чтобы бабушка им что-то открывала. На самом дне шкатулки виднелась книжка в фиолетовом, похожем на жаккардовый, переплете с желтыми бархатными цветами. Бабушкин рецептарий! Я вытащила его, пролистала, останавливаясь на названиях рецептов, обведенных в рамку бабушкиной рукой: “Венские булочки”, “Улитки с изюмом и кремом”, “Круассаны от Маризы с фисташковым кремом”… А когда почти долистала до страницы с рецептом тирамису, то обнаружила, что больше половины листов вырвано. На следующей целой странице синие чернила поплыли то ли от дождя, то ли от слез, и мой взгляд упал на текст со знакомым именем:

“Алекс, зачем ты пришел в мою жизнь? Чтобы снова ее разрушить? Почему ты никогда мне ничего не рассказывал об этой девочке? Я смирилась с тем, что ты был женат. Но ЭТО! Для меня ты больше не существуешь.”

В горле застрял ком, на глаза навернулись слезы. Выходит, ее предала не только я одна! Бедная бабушка! Чтобы не разрыдаться, я часто вдыхала едкий травяной запах, который исходил из коробки. Когда-то он мне казался самым отвратительным на свете, а теперь стал особенно родным. Теперь я понимаю, почему индейцы курят трубку мира. Она сближает людей!

Я взяла сигару с зажигалкой, спустилась на кухню, где на столе все еще стояла бабушкина пепельница из светло-серых ракушек. Достала зажигалку, прикурила. Но затяжку сделать не удалось – дым сильно защекотал ноздри и горло, я больше не смогла держать его во рту и сглотнула. Приступ кашля раздирал горло, и в конвульсиях я отложила сигару в пепельницу, поднялась и налила себе воды. Сделала несколько глотков, но у меня закружилась голова, я принялась блуждать взглядом по кухне в поисках опоры. Остановилась на столике у стены, где за вазой с сушеной лавандой я встретила бабушкин гордый взгляд с фотографии десять на пятнадцать в черной рамке:

– Прости, ба. Как же я была неправа! Если бы можно было все вернуть назад и начать сначала, я бы сделала все по-другому!

Снова взяла в руки сигару и, наконец, сделала свою первую в жизни затяжку. Говорят, предметы хранят частичку тех, кому они принадлежали. Горькие сигары, кольцо на пальце, которое подарила бабушка, рецептарий и запись, сделанная ее рукой – все это будто говорило мне: «я тебя слышу». Было в этом что-то мистическое и пугающее.