Книга Малахитница, страница 49 – Янина Корбут, Зоя Орлова, Елена Гулкова, и др.

Она ведь даже не успела зайти в дом.

На плечо девушки легла чужая холодная рука, до боли сжимая его.

— Три, четыре, пять… — раздался шепот над ухом, — время поиграть…

И он переступил порог.

— Чем занималась целый день? — спросил отец, заходя на кухню с папкой под мышкой.

Он не бросил папку в прихожей, как обычно, и теперь она ему очень мешала.

— По хозяйству хлопотала: обед сварила, полы помыла, скотине корм дала. Все, как вы велели, батюшка, — ответила Тёпка, сидя на полу с кошкой.

— Степанида! — сердито воскликнул отец, но потом рассмеялся: — Опять ты за свое!

Он пристроил папку на стол и потянулся к кофемашине.

— Нечего было любимую дочь в честь прапрабабки называть, терпи теперь, — Тёпка выпустила кошку и кинулась обниматься.

Отец погладил дочь по голове, та уткнулась ему в бок и довольно отчиталась:

— Котлеты в микроволновке, робот-пылесос включила и Басе консервы открыла, — потом вздохнула: — В пятницу родительское собрание будет. Ты же не пойдешь?

— Не пойду, — согласился отец. — Давай котлеты, я такой голодный, что съем штук восемь.

— Столько нету, — хихикнула девочка. — Тебе две и мне две. А мама тоже не пойдет?

— И мама не пойдет. Тёпка, признавайся, что натворила?

— Почему сразу натворила? — возмутилась она. — Не натворила. Записалась. На конкурс.

— Конкурс — это хорошо, — пробормотал отец и сосредоточился на котлетах.

Ненадолго повисла тишина. Отец торопливо ел, дочь резала котлету на маленькие кусочки и закапывала поглубже в пюре.

Отодвинул пустую тарелку, взял кружку с остывшим кофе, сделал большой глоток.

— Кстати, а что за конкурс? — вспомнил он и откинулся на спинку стула, довольный жизнью.

— Не конкурс, а Конкурс, — с придыханием поправила Тёпка. — Тот самый, «Испытание мастера». На котором мастера ищут себе учеников. Ну папа!

— А, этот конкурс! — сообразил наконец он. — Погоди, а тебе не рано ли? Туда разве не с пятнадцати лет берут? — уточнил с подозрением.

— С пятнадцати, — пробормотала она, заинтересовавшись видом из окна. — Но если родители разрешат, то можно и раньше. Только надо прям письменное разрешение, потому что тот, кого мастер выберет, сразу уходит в ученичество. Напишешь? Пожа-алуйста.

— Даже не думай!

Тёпка подвинулась к отцу близко-близко и просительно заглянула в глаза. Прекрасно знала, что тот долго не выдержит.

— Ну пап…

— Тёпка, ты серьезно? — Отец устало потер переносицу, подбирая слова: — Это же очень опасно! А если силы не хватит? Сгоришь ведь, мы с мамой не переживем. Или родить потом не сможешь, тоже ничего хорошего. Уже лет сто, если не больше, камнерезы — только мужчины.

Тёпка вздохнула и попробовала зайти с другой стороны:

— Ты же сам рассказывал, прапрабабка Степанида такое вырезала, что никто повторить не брался! Цветы, птицы, бабочки… а украшения какие! И никто, наверное, ей не запрещал.

— Некому запрещать было. Она сиротой росла у мастера в доме, а у него учеников аж трое было, вот и не уследил, когда девочка взялась за фрезы. Пришлось учить, чтоб не покалечилась.

Тёпка вздохнула еще раз. Отец тоже вздохнул.

— Да упрямая она была, как черт! — рявкнул вдруг он. — Мастер, как ни бился, не смог переупрямить. Красиво резала, не поспоришь. Но в тридцать пять уже вся седая была, понимаешь ты или нет? Все, иди к себе. Разговор окончен.