Книга Посох Велеса, страница 21 – Евгения Кретова

– Чудеса, – прошептала она.

Ярушка нетерпеливо топталась за калиткой.

– Чего встала, побежали уже!

* * *

Катя вертела головой, стараясь запомнить все до мелочей, но глаза не успевали фиксировать все, что попадалось: вот ребятишки в одних перепачканных золой рубашонках упругой веточкой дразнили гусят, те сердились, верещали, пытаясь щипнуть за пятки. А ребятишки заливисто хохотали, пока из-за распахнутых соседских ворот величественно и важно не выплыла гусыня. Тут уж малышня пискнула и бросилась врассыпную, отбиваясь от мамаши ветками, пока та не загнала их в крапиву.

Вот посередине дороги мальчишки-подростки везли на низкой повозке огромную бочку с водой, покрикивая:

– Во-оду везем! Кому во-оду надоть!

За ними, словно стайка воробьев, торопилась местная мелюзга, готовая броситься на помощь и отвоевать в честном бою право подать ковш чистой воды конному всаднику: тот, чинно позвякивая кольчугой, выводил лошадь со двора.

Катя прищурилась, ослепленная то ли бликами воды, то ли блеском начищенных до зеркального блеска доспехов.

– Ярослава! – позвал всадник. – Подь сюды! Ярушка подбежала.

– Здравия тебе, дядя Степан.

– И тебе добра, – он наклонился к Ярушке, почти на ухо прошептал: – Бабушка твоя не дома, что ль? Ярослава отрицательно качнула головой. Воин вытащил из сумы, прикрепленной к седлу коня, сверток.

– На, ей передай. Кажи, от меня, для закладки.

Поняла ли?

Ярушка кивнула.

– Ну, ступай!

И он, ласково потрепав подошедшего посмотреть на коня пацаненка, вскочил в седло и поскакал в сторону широкой главной улицы.

Ярушка, проводив его взглядом, тихо бросила Кате:

– Погоди тут, – а сама бросилась со свертком в дом.

Катя осталась одна.

Как новая достопримечательность. Ее тут же обступили ребятишки:

– А ты кто такая будешь?

– Я? – Катя растерялась и брякнула первое, что пришло ей в голову: – Сестра Ярушки.

– А сестра у нее Марьюшка, знаем ее. Ты – не Марьюшка, – донимал вопросами рыжий конопатый пацан.

– Так я и не Марьюшка, Катей меня зовут.

– А откуда ты?

– А ну брысь, мелюзга! – из-за ворот своего дома показалась Ярослава, грозно крикнула: – А то мороку сейчас напущу!

Ребятишки с визгом разбежались, попрятались за соседскими воротами. Старик, только что пригревшийся на завалинке, седой, с широким шрамом через всю щеку, только неодобрительно крякнул:

– Ох, Ярослава, доскачешься у меня. Бабке-то твоей кажу, что ребятишек пужаешь!

Ярушка покраснела:

– Да я шучу же, дядь Макар. Доброго тебе здоровьичка.

Старик только головой покачал. Ярослава же торопливо дернула Катю за рукав, уводя в сторону главной улицы.

Катя словно в пчелиный улей с головой нырнула: улица оказалась шумной и многолюдной. По широкой, выложенной тяжелыми деревянными плахами проезжей части, громыхая, тянулись повозки, горланили возничие, шумно фыркали лошади; перекрикивая весь этот гомон и скрип, раздавал распоряжения воин, вокруг которого уже сформировался небольшой конный отряд.

Да еще Ярушка рядом трещала без умолку, словно сумасшедший экскурсовод.

– А это дом старосты, Матвея Кузьмича, – показывала она куда-то вправо, где высился красивый дом с небольшой башенкой-флюгером. – А там, за поворотом, – Ярослава дернула Катю за рукав, – греческая слобода.

– Это как? – не поняла Катя. – Греки, что ль, живут?

– Ну да.

Катя с любопытством вытянула шею: от главной широкой улицы, по которой тянулись с грохотом груженые телеги, суетилось несколько всадников, понукая замешкавшийся обоз, уходила тонкая улочка, вся в кустах сирени.