Книга Копьё Маары, страница 88 – Евгения Кретова

– Да будешь ты шевелиться али нет, бес треклятый?! – Могиня практически волоком тащила Велимудра вперед. Тот плелся за ней безвольной куклой, то и дело падая, разбивая колени и причитая: – Это все бесполезно, зачем мы туда идем? Из навьего мира никто не возвращался, это мир усопших. Цветок погас, проход закрыт и откроется вновь только тогда, когда Маара сама того захочет… О, моя дочь! Моя Енисея! Я никогда не увижу глаз твоих ясных…

– Не каркай. – Могиня то и дело мрачно прикрикивала на него, переводила дыхание и снова дергала за рукав и тащила дальше. Упрямо бормотала: – Всегда можно оттуда вернуться, из энтого навьего мира, ежели не в означенный час туда попали.

А про себя отметила: «Коли сестрица моя смогла, так и я найду способ».

Старик был прав в том, что после исчезновения детей цветок в самом деле будто умер. Он потускнел и погас. И это беспокоило Могиню. На земле она многое могла, да только, чтобы вызволить ребят из царства Мары, мало быть просто ведьмой, тут нужна волшба посильнее.

Перед вратами, ведущими к опустевшему городу, она остановилась – арка не пропускала в мир людей. В ее легкой пелене виднелось лишь отражение Могини.

– Жертву какую надобно отдавать? – окликнула она жреца.

Она знала древнее правило волховства: камень, открывающий людям дорогу в навий мир, должен был получить что-то за свою работу, а если путник забывался, то камень мог забрать то, что посчитает нужным, – молодость, здоровье, красоту. И лучше знать, что потребует камень, прежде чем он заберет то, что ему заблагорассудится.

Старик заохал и запричитал прежнее «нету возврата, нету надежды».

– Да замолкни ты, – Могиня в сердцах топнула ногой, – там моя кровинушка погибает, а ты мямлишь невесть что! Говори живо!

Велимудр протянул дрожащую руку и указал на бледно сиявшие письмена на камне.

– «Дар особый и чужой не останется с тобой», – прочел старик надпись и слабо закивал: – Да, нужна жертва… твой дар, чародейка…

И посмотрел с вызовом.

Могиня озадаченно пошамкала губами:

– Еще чего! Дар мой мне еще самой сгодится! А ну-тка, подь сюда!

Она крепко схватила старика за запястья, дернула на себя, поднимая на ноги, и приложила его ладони к камню. Белоснежные письмена запылали, от ладоней Велимудра потекли тонкие лучи, словно вены, постепенно исчезая в камне. Когда последняя искра с ладоней старика впиталась в камень, пространство внутри арки осветилось и в нем показалась знакомая площадка на утесе. Могиня, не теряя времени, подхватила Велимудра под локоть и проскользнула с ним через ворота.

– Что ты сделала, чародейка?

Могиня, не оборачиваясь и не останавливаясь ни на минуту, пробормотала:

– Я не чародейка. Я ведьма! И отдала я, жрец, твои страдания. Каменюке они в диковинку. Вполне особый, истинный дар и, конечно, чужой – я ж ему не свои страдания подарила, а твои… Сказывай теперь, что делать, чтобы детей вызволить. Про то, что нельзя да не получится, слыхала уже. Давай про другое думай-вспоминай.

Старец прислонился к подножию врат, огляделся по сторонам беспомощно.

– Коли есть такая сила, то о ней лишь в преданиях старинных может быть начертано. Да только прочесть их некому – моей силы не хватит, чтобы раскрыть письмена.

Могиня кивнула:

– Не испробовав, не узнаешь. Веди, жрец.