Книга Князь Немертвый, страница 4 – Рацлава Зарецкая

— Для безграмотной крестьянки ты слишком ладно говоришь, — нахмурился князь.

Испугавшись, что он решит, будто хочу от него что-то скрыть, я затараторила:

— Мне никогда не нравились речи окружающих меня крестьян, поэтому я вслушивалась в речь господ и старалась говорить, как они. Естественно, мать этого не одобрила. Она побила меня и заставила забыть все «барские словечки». Тогда я стала говорить на привычном ей языке, но не бросила того, что начала. Я продолжала слушать и запоминать правильную и более мелодичную, на мой взгляд, речь.

— А ты интересная девчушка, — хмыкнул князь. — С тобой не будет скучно.

Он отвернул голову к окну и за все время пути больше не сказал мне ни слова. Я же сидела как мышка, боясь даже повернуть голову к окну, чтобы посмотреть, где мы едем.

Не знаю, сколько прошло времени. Я даже успела задремать, но тут же проснулась, когда ямщик протяжно воскликнул:

— Тпру-у-у!

— Приехали, — констатировал князь.

Надев шляпу, он вылез из кареты, а я поспешила следом за ним.

Была уже глубокая ночь. На темном небе сияли россыпи звезд, а вокруг горели редкие фонари, освещавшие мощеные дороги и фасады домов в несколько этажей.

— Мы в городе! — восторженно выдохнула я, оглядываясь по сторонам.

— В Туле. Знаешь такой? — Одеяние князя сливалось с тьмой. Выделялось только его бледное лицо.

— Это там, где оружие куют? — Во время войны с французами барин несколько раз упоминал в разговорах с женой этот город и его вклад в вооружение страны.

— Верно. Идем за мной.

Князь шагнул во двор возвышающегося над нами дома, постучал в дверь и, дождавшись, когда ему откроют, вошел. Я последовала за ним и оказалась в богато отделанном помещении с лепниной и красивыми картинами. Всюду горели свечи и казалось, что сейчас день, а не ночь.

— Девочку сначала накормить, а потом искупать и уложить спать. — Князь передал трость высокому и широкоплечему мужчине со светло-русыми волосами и светло-карими глазами. Его суровое лицо тоже было бледным, а губы бескровными. Но если бледность на лице князя казалась естественной и шла ему, то бледность этого мужчины выглядела искусственной, будто он выбелил лицо пудрой.

— Подать в гостиной или на кухне? — басовито спросил мужчина.

— В гостиной, — ответил князь. — Мне надо обговорить с ней условия.

Мужчина, который до этого не проявлял ко мне никакого интереса, вдруг уставился на меня так, будто я скинула покрывало и оказалась золотым слитком.

— Это она? Вы ее нашли?

Князь шикнул на него и, оставив шляпу на трюмо, махнул мне рукой, веля следовать за собой.

В гостиной, чьи стены и мебель были темно-бордовыми, князь сел в кресло с высокой спинкой и жестом предложил мне кресло поменьше, стоявшее рядом с ним на расстоянии вытянутой руки. Я робко село и чуть в нем не утонула. Быстро придвинулась на самый краешек и уперла носки в пол — всей ступней до него я не доставала.

— Теперь, когда ты сделала свой выбор и у тебя больше нет пути назад, я хотел бы пояснить, что мне от тебя надо. — Князь закинул ногу на ногу, чуть подался вперед и подпер рукой гладко выбритый подбородок. Несколько длинных прядей, заправленных за ухо, выскользнули и повисли вдоль его лица.

Я невольно втянула голову в шею. Холод, исходящий от князя, сейчас ощущался сильнее всего. Чутье подсказывало мне, что из огня я шагнула в полымя.