Книга Бабочка во времени. Новое прошлое, страница 65 – Рацлава Зарецкая

Не в силах больше сдерживаться, я прижала свободную ладонь к лицу, кончиками пальцев вытирая подступившие слезы.

— Я сказал что-то не то? — всполошился Никита. — Я обидел тебя?

Я активно замотала головой.

— Нет-нет, что ты… — сдавленно произнесла я. — Просто…

Никита растерянно смотрел на меня, ожидая пояснений.

— Просто я счастлива и… еще я в полном смятении, — наконец произнесла я, смущенно улыбаясь. — И не понимаю, чем заслужила тебя… Не понимаю, почему только сейчас поняла, что люблю тебя. Так, что дыхание перехватывает и щемит сердце.

Я прижала ладонь к ключице, чувствуя, как быстро бьется мое бедное сердце.

Никита некоторое время удивленно смотрел на меня, осознавая сказанное. Я ждала его ответа, но он все молчал и молчал. Будто лишился дара речи.

— Я призналась тебе в любви! — воскликнула я, не вытерпев. — Почему ты молчишь? Скажи хоть что…

Я не договорила, потому что Никита вдруг резко приподнялся и прижался горячими губами к моим губам. От удивления я так сильно раскрыла глаза, что даже заболела голова, но в следующее мгновение закрыла их и, прижавшись к Никите, обняла его и запустила пальцы в его пышную шевелюру. Сладость этого момента невозможно было описать словами.

Наши признания друг другу, страстное желание и номер в отеле, — все располагало к тому, чтобы поцелуй перешел в нечто большее, но Никита был настоящим джентльменом. Когда мои пальцы потянулись к пуговицам на его рубашке, он сжал их и прервал наш поцелуй. Я состроила недовольную гримасу.

— Не хочу, чтобы у нас это случилось вот так, — сказал он, опаляя меня своим дыханием — лицо его все еще было слишком близко к моему.

— Как? — не поняла я.

— Неправильно.

— А как правильно?

— Уж точно не в гостиничном номере, прикинувшись братом и сестрой, — усмехнулся Никита. — Я хочу, чтобы у нас с тобой все было степенно и обдуманно. Не хочу, чтобы ты потом пожалела о чем-то.

Он посмотрел на мои ладони, которые я безвольно опустила, и ласково погладил их.

— Я не пожалею, — уверенно произнесла я. — Но ты, наверное, прав. Я хочу, чтобы ты ухаживал за мной как можно дольше, чтобы смаковать это время и насладиться конфетно-букетным периодом сполна!

— Конфетно-букетный период? — Никита поднял на меня удивленный взор.

Я подробно рассказала ему, что это означает. Он слушал меня, время от времени кивая, а когда я закончила, пообещал, что будет дарить мне конфеты и букеты всю мою жизнь и даже после.

— Достаточно будет и нескольких месяцев, — улыбнулась я. — Утром каждого воскресенья, как Маяковский Татьяне Яковлевой.

— Какой еще Татьяне Яковлевой? — не понял Никита.

— Ну как же! С которой он познакомился в Париже в 1928 году, разве ты не… — Я резко прервалась, потому что только теперь поняла, что говорю о будущем. Сбитая с толку эмоциями, я совершенно забылась и перестала следить за своей речью. — Вернее, в 1918!

— Все знают, что он живет с Бриками и в этом году никуда не выезжал. Ты явно что-то путаешь, — сказал Никита со снисходительной улыбкой.

— Да, наверное. — В смятении я встала со своего места и нервно прошлась по комнате.

Эйфория от признаний и поцелуя резко спала, а на ее место пришло волнение за наше с Никитой будущее. Между нами в мгновении ока вдруг выросла стена из тайны моего происхождения. Я знала, что никому более не должна рассказывать о том, кто мы с Димой такие, но Никите врать я не могла. И сейчас у меня было два выхода: либо все ему рассказать, либо прервать наши только что распустившиеся новые отношения.