Книга Позвольте представиться!, страница 84 – Роман Брюханов, Анастасия Лютикова, Майк Гелприн, и др.

– Привет, – сказала незнакомая червячиха, – а ты симпатичный.

– Это была мама? – восторженно пискнула Нюся, все зашикали, а папа продолжил:

– Наша мама всегда говорила моим сестрам, что приличная девушка должна быть застенчивой. Я промолчал.

– Поцелуемся? – спросила бойкая червячиха.

– Простите, я спешу, как-нибудь в другой раз.

Я стал быстро рыть ход в стене. Было тяжело.

Я все время утыкался в камни, и путь мой был извилист. Наконец я попал в какой-то узкий коридор и с трудом протиснулся в него. И там увидел ее, прекрасную молчаливую незнакомку.

– Не правда ли, прекрасная погода? – спросил я, и она кивнула.

– Это была мама? – перебила Нюся.

Никто не шикнул, все червячки спали.

– Поцелуемся? – Я потянулся к ней и увидел, как она удаляется.

– Нет, нет, – закричал я, – не уходи! Ты создана для меня!

Но, чем быстрее я полз, тем быстрее она убегала. Так прошло несколько часов. Вдруг сверху посыпалась земля. Я замер, боясь увидеть клюв скворца, проникший через свод тоннеля, но из дыры выглянула бойкая червячиха и спросила:

– Ну что, ты еще долго будешь гоняться за своим хвостом?

– И это была ваша мама, – вздохнул папа-червяк, но и Нюся уже сладко посапывала.

– Моя дорогая Шарлотта, поверьте: будь мне безразлично ваше будущее, я не раздумывая женился бы на вас, – мягко сказал элегантный господин средних лет. – Меня не остановило бы, что вы помолвлены с сыном барона фон Шрёттера. Но мне важно, чтобы ваше будущее было устроено хорошо, поэтому я обязан предотвратить ваш брак со мной, бедным философом. Сколько вам лет, барышня? Четырнадцать?

– Пятнадцать, – ответила та.

– Проведем эксперимент, Шарлотта. – Профессор снял с пальца кольцо, надел его на тонкий ствол недавно посаженного саженца дуба и обвязал платком. – Через год мы обнаружим, что деревце разорвало узы кольца, а время разорвало узы ваших чувств ко мне.

– Моя любовь к вам вечна, профессор Кант, – упрямо заявила Шарлотта.

Прошел год.

Профессор Кант и Фридрих фон Шрёттер подошли к деревцу, обвязанному платком.

– Я позаботился, чтобы ваш платок никто не снимал, как вы и просили, – сказал фон Шрёттер.

Кант сдернул ткань. Поверх его кольца было надето еще одно – с инициалами Шарлотты. Оба вросли в дерево и были целы.

– Печально, что юной Шарлотты больше нет с нами, – сказал профессор Кант.

– Да, она не дожила до шестнадцатилетия, – вздохнул Фридрих фон Шрёттер. – Чахотка – коварный недуг.

Мама брала меня в баню лет с трех, каждую неделю. Атмосфера в парилке завораживала. Деревянная комнатка, битком набитая женщинами разных форм и размеров. Они были обнажены друг перед другом во всех смыслах. Их обсуждения сортов клубники, компрессов из капустных листьев и мужей были интереснее любой сказки. Мне хотелось стать как они, когда вырасту. Им удавалось создать домашний уют буквально из воздуха. Вернее, из пара.

Мы с мамой были самые молодые. Я – в большой войлочной шапке с надписью «Директор бани». Мама – просто красивая и стройная. Стоило ей улечься на скамейке, как подходила какая-нибудь пышная, раскрасневшаяся женщина, непременно с большой грудью и толстыми венами на ногах:

– Деточка, ты сама себя, что ли, парить собралась? Ну-ка давай веник. Люба, поддай пару!

Баня для меня была самым безопасным на свете местом, где невозможны жестокость и боль. Чего нельзя было сказать о нашем доме, где ждал пьяный папа с армейским ремнем.