Книга Убийство и рождественский пирог, страница 6 – Юлия Евдокимова

— Я хочу поговорить с ней.

— И что ты скажешь? Привет, это я, ты все-таки отравила своего мужа?

— Не так прямолинейно… Смотри.

— Что?

— Как он смотрит на жену на фотографии.

— И что?

— Свадьба была год назад. — Николетта пробегала глазами статью. — И за этот год он влюбился в другую? Я не понимаю. Смотри, он средненький, серенький, таких миллион. А она красавица. Он точно был влюблен в нее.

— Может, он любил идеальную красавицу, а как она забеременела, сразу и разлюбил.

— Вчера, когда Камилла просила любовное зелье, она выглядела очень расстроенной. Искренне переживала, что муж изменяет. Надо идти к карабинерам!

— Это наша деревня. Мы знаем здесь всех, знаем, почему они поступают так или иначе…

— И что ты предлагаешь?

— Мы сами разберемся.

— Но ведь зимой ты совсем не выходишь из дома!

— А мне и не надо. Не хватало еще ноги переломать! Ты будешь моими глазами и ногами.

— Ты думаешь…

— А вдруг она ошибалась, что он изменяет? Как минимум это мы вполне способны узнать. Или…

— Или?

— Или она выдумала всю эту историю с изменой.

— Так я побежала!

— Куда?

— Навестить скорбящую вдову!

Дом семьи Феллони нашелся быстро. Вот только добиралась до него Николетта так долго, что раза два решала повернуть обратно. А вы бы не повернули, прыгая по крутой горной тропинке, занесенной снегом, когда вам за шестьдесят?! Но она мужественно шла вперед и, наконец, опасное приключение закончилось.

Двухэтажный дом Феллони стоял в тихом тупике в дальнем конце соседней деревни. Летом здесь был настоящий рай: большой двор, огромный сад, идеальное место, чтобы растить детей. Но зимой все выглядело уныло. Кое-где из сугробов торчали стебли засохшей травы, ветви деревьев повисли под тяжестью снега и казались безвольно опущенными руками отчаявшегося человека. Но осталось совсем чуть-чуть, каких-то полтора месяца, и зацветет мимоза, а за ней и миндаль.

Крыльцо украшено рождественским венком, пластиковый Сан Никола, который приносит в Базиликате подарки вместо баббо Натале, скучал у крыльца. В этом доме больше не было радости и это особенно остро ощущалось посреди пасмурного серого дня.

Николетта позвонила в дверь, подождала.

Дверь распахнулась, когда она погрузилась в мысли о печальном Рождестве в этой семье. От неожиданности женщина подпрыгнула на месте.

— Синьора? Что вы здесь делаете?

Камилла выглядела ужасно. Ярко-красный нос, опухшее лицо, волосы спутанными прядями повисли на плечах. Молодая женщина куталась в серую толстовку.

Николетта почувствовала себя ужасно неловко.

— Я…. мне так жаль… Я хотела зайти и узнать, не нужно ли тебе чего-нибудь, но, наверное, мне стоило сначала позвонить, а не врываться вот так.

Камилла громко шмыгнула носом:

— Входите. Дом в беспорядке, надеюсь, вас это не смутит.

Николетта переступила порог, вручила хозяйке дома сверток.

— Тыквенный пирог от маэстры. Синьора Пенелопа передает свои соболезнования.

— Это не обязательно. — Но красный носик задвигался, учуяв аромат torta di zucca; даже сейчас, после прогулки по холоду, от свертка исходило ощущение уюта. Средство Пенелопы работало безошибочно.

Непонятно, что имела в виду Камилла под словом «беспорядок», потому что гостиная выглядела идеально. Комната оформлена в мягких пастельных тонах — желтых, розовых и нежно-голубых. Диван и кресла кремового цвета с подушками и пледами в тон акцентным цветам, а пол из древесины покрыт дополнительным плетеным ковром. В углу рядом с камином стоит огромная рождественская елка с яркими коробками подарков под ней.