Книга Убийство в снежном городе, страница 36 – Юлия Евдокимова

Тем не менее все было чисто прибрано, на полках стояли банки с соленьями и вареньями, диван накрыт вполне приличным покрывалом, а двух рожковая люстра на потолке прекрасно освещала помещение. Кроме полок, дивана и стола у окна с двумя стульями, в комнате ничего не было. Лишь картины без рам, натянутые на холсты, приставлены к дальней стене.

– Вы давно тут живете?

– Пять лет, как купил эту квартиру. Мне одному ничего другого и не надо. Здесь свобода! Ничто не давит – ни дома, ни толпы людей, ни транспорт. Природа кругом! Все, что надо для жизни, дает лес. Ну, и подкупаю кое-что, конечно.

– Не холодно вам тут?

– Холод – это здоровье. И спится лучше, и работается лучше. Мастерскую я во дворе устроил, никому не мешаю. Ну, смотрите картины, за этим же пришли?

Интересно, кто это все покупает? Девушки рассматривали работы художника и понимали, что не только в доме не повесили бы, а второй раз и смотреть бы не стали.

Существо, выгнувшееся так, что лишь толстая чешуйчатая задница с хвостом на конце и каскад пламенно рыжих волос позволял узнать в нем женщину и, благодаря хвосту, русалку, вздымало руки вверх. Вокруг плавали маленькие рыбки, росли водоросли, цвели лотосы, все это происходило под водой. Еще одна рыжеволосая ундина, одиноко сидящая на камне задом к зрителю, с плавниками там, где начинались бедра, с фонариком в руке всматривалась вдаль, ниже бедер все искрилось золотыми чешуйками, как на костюме фигуристки или танцовщицы бальных танцев.

И все же… пришлось признать, было что-то в этих картинах. Мастерство художника заметно в каждом мазке, в каждом движении героинь полотен.

– Это русалки, как на орнаменте в доме городского главы?

– А, видели тех русалок? Да, из тех же легенд. Я тут много по ближайшим деревням погулял, поспрашивал. Ну, а дальше мое воображение. Понравилось что-нибудь?

– Трудно выбрать… Вон та, маленькая русалочка с фонарем понравилась… Но мы еще подумаем хорошо? Я бы ее взяла, у меня тут апарт для туристов по соседству с «домом русалок», я посмотрю, куда можно повесить. И, пожалуй, вернусь. – сказала Соня.

Художник пожал плечами: – Дело ваше, но долго не думайте, картины хорошо продаются!

Подруги закивали и отправились во двор.

– И зачем мы приходили? Ничего не узнали. Ничего не спросили.

– А как ты его спросишь? Не вы ли тут девицам сердца вырезаете? Тут главное – впечатление, ощущения.

– И как ощущения? – с сарказмом спросила Соня.

– А никак!

– То-то и оно! – Подытожила подруга.

Уже стемнело, во дворе не горело ни одного фонаря, и девушки оглядывались, осторожно нащупывая тропинку, промочить ноги в сугробе не хотелось.

– Смотри! – Соня показала вглубь сада, где среди деревьев мерцал огонек в окошке. – Наверное там и есть его мастерская.

Девушки, не сговариваясь, развернулись, и подсвечивая себе фонариками телефонов, отправились на огонек по еще более узкой тропинке, на самом деле это была даже не тропинка, а глубокие следы в обе стороны.

В небольшое окошко, через которое и светил огонек, было видно лишь пустое помещение с мольбертом, табуретками, на которых были разложены краски и кисти, но незаконченную картину разглядеть не удавалось.

Подруги огляделись, прислушались – тишина, наверное, Виктор Васильевич занялся чем-то в доме и не собирается идти в мастерскую. Саша толкнула дверь, вошла – и чуть не свалила Соню, рванувшись назад.