Книга Не лучшее время для убийства, страница 56 – Юлия Евдокимова

Резко похолодало, но небо было ясным. Девушка закуталась в теплый шарф поверх куртки, и вышла на улицу, встречать приятельницу. Даже их узенькая улочка украсилась световыми гирляндами, венками на дверях домов, лишь у них с Лукой пока не было елки. И кто должен об этом позаботиться, если не тот, кто сидит дома, и вместо хозяйственных дел придумывает себе новые приключения?

В доме Иволгиной казалось холоднее чем снаружи. Гораздо холоднее, чем помнила Саша. Естественно, ведь никто не топил камин, и стены уже не держали тепла, а на улице декабрь. Даже при 15 градусах тепла в декабре в домах уже сыро и холодно, а тем более, если несколько дней шел снег.

Лучи заспанного солнца, запоздавшего на бледное декабрьское небо, не проникали сквозь толстые стены, изо рта шел пар и через пару минут в доме Саша начала дрожать.

Все оставалось таким, каким они его и оставили: маленькие окна, пустые стены, старенькая мебель, кабинет писательницы в нише.

Пока Галина пролистывала оставшиеся папки, Саша уселась за стол Иволгиной. Голые ветки за окном качались на ветру, и сегодня кабинет уже не казался уютным.

Девушка поднялась, но зацепилась шарфом за верхний ящик стола, ящик потянулся за ней. Саша попыталась его отцепить так, чтобы не оставить на шарфе зацепок, но сделала только хуже: ящик хрустнул и на шарфе повисла лишь его передняя стенка с ручкой, сам ящик рухнул на пол и развалился. Вместе с ящиком упала тоненькая тетрадь, видимо, застряла за задней стенкой.

Саша взяла тетрадь, открыла.

Четким круглым почерком на первой странице было написано:

«Звонила Галя, волнуется, как я буду тут зимовать. Я знаю, что она это по-доброму, но мне не хочется излишней заботы. Синьора Дзаффантини такая же, ее дело уборка в доме и покупка продуктов, а она каждый день бормочет, что в моем возрасте пора переселяться в какое то, как она называет, «защищенное место». Можно подумать, у меня есть такое место, хоть в Москве, хоть в Италии я все равно буду одна. Думать о доме престарелых, даже дорогом, я не хочу, я буду работать, пока могу, а как я могу работать, если вокруг чужие люди? Я и выбрала это место ради одиночества. Здесь мой сад, самое дорогое, что у меня есть. И я прекрасно себя чувствую! »

Следующие страницы содержали расчеты по оплате продуктов и работы по дому синьоры Дзаффантини, мимолетные зарисовки каких-то сценок, увиденных на улице, жалобы, что персонажи не слушаются автора.

«Я срочно должна отозвать рукопись! Жизнь порой интереснее выдумки! Сегодня случилась невероятная история! Какой интересный человек, этот антиквар! Интересный способ спрятать картину, мой сундук из книги полная глупость, нужно все переделать!»

Саша забыла о холоде, уселась в кресло и зачитала Галине вслух следующую запись:

«Этот молодой человек отверг мою идею об использовании ткани тутового дерева для маскировки картины. А ведь мне подсказал ее уважаемый антиквар! Что ж, значит моя идея просто глупость».

«Какой странный молодой человек, но как он талантлив! Я не хотела брать картину, но он так разволновался, я побоялась, что у него случится приступ, и взяла.»

«Эта девица имела наглость позвонить мне и потребовать картину обратно! Рассказывала о ее ценности для фонда. Но картина принадлежит художнику, и он вправе подарить ее мне. Если она так нужна фонду, я готова отдать деньги, но эта девица и слышать не хочет! Она начала хамить, и я ясно дала понять, что картина моя и я не собираюсь ее возвращать.!»