Книга Придет серенький волчок, страница 62 – Юлия Евдокимова

– Ну, что же ты, мы же договорились! Я же нашел убийц… и это наше право судить и наказывать…

– Кто сказал тебе, что это ваше право? – зашептал древний лес.

Бальери помотал головой: померещится же! И отправился спать, с головой завернувшись в одеяло, чтобы ни шорохи, ни шепот больше не беспокоили.

Братия маленького монастыря высоко в горах, где еще не сошел снег и не открылись дороги, встала на ночную молитву. Трепетало пламя свечей, колыхалась в нем фигура в оттоманском платье на старинной фреске: Соколлу Паша не первый век смотрел на своего брата, сербского патриарха, занявшего древний косовский трон.

А вокруг монастыря, деревни, черного ледникового озера, густого леса смыкалась ночь, все крепче сжимая горы в крепких прохладных лапах. Словно тревожилась, охраняла лес, оттягивала пробуждение утра, ведь не человеческое это дело – вмешиваться там, где другие силы царствуют уже не первую тысячу лет

И такими крохотными казались люди и их домики на фоне вечности…

Уже с утра на центральную площадь вытащили столы, женщины расставили бутыли с вином и нехитрые закуски: всегдашний перец, пироги, сыр и ветчину. Всем вместе ждать веселее, а с едой и вином и время проходит быстрее. Даже детишки нет-нет, да прибегали, матери сердились, хватали за руки, уводили домой.

– Смирися, Дунья!

– Престани за тим, Душане!

Саша присоединилась к Ане, помогала резать хлеб, старалась держаться поближе.

Время шло медленно, вот уже и солнце встало прямо над площадью. Облака неслись по небу, тени то накрывали крыши домов, то снова уносились куда-то вслед за облаками.

Оживленные разговоры стихли, уже все переговорили, перемыли всем косточки, повздыхали над печальной судьбой Катерины и Светлы, утерли слезы, вспоминая Петара. Многие разошлись по домам.

Лишь ближе к вечеру послышался шум моторов, площадь оживилась, заволновалась.

Первым показался старенький пикап. Из кабинки выскочили два мужика, к ним присоединились Бальери и еще один охотник из ближайшей машины. Что-то тяжелое выгрузили прямо на площадь, развернули брезент.

Толпа хором выдохнула.

На брезенте лежал мертвый волк. Огромных размеров, с окровавленной оскаленной пастью. Кто-то уже подтаскивал кирпичи, из них сделали круг -волка и брезент обложили со всех сторон.

Саша с ужасом смотрела, как бегут люди с боярышниковыми кольями чтобы проткнуть сердце оборотня. Тут она закрыла глаза и открыла лишь тогда, когда послышался треск. Брезент облили бензином, подожгли и вот уже пламя охватило и останки волка, и колья.

Люди словно сошли с ума. Рухнули все преграды, ушли страхи, все, что накопилось за этот год у них внутри, выплескивалось сейчас в криках, песнях, танцах. Откуда-то появились музыканты с бубнами, гармошками и обязательным барабаном, загудели трубы. Рекой лилось вино, пустели бутыли с ракией, все новые закуски выносили на столы из домов.

И Саша не удержалась, пела, не понимая ни слова, кружилась в танце вместе со всеми, пару раз попала в пару к Бальери. Его густые волосы, длинноватые для государственного чиновника, но так подходящие писателю, падали на глаза, но Лис продолжал кружиться и подпрыгивать вместе с остальными охотниками. Даже отца Слободана вытащили в круг, он неумело топтался, и отмахивался, но в конце концов поддался общему сумасшествию.