Книга Замок с видом на убийство, страница 49 – Юлия Евдокимова

Res divina sacrificium

Terricula pervigil

Pulchrum fons

Забив слова в переводчик он лайн с латыни девушка получила относительно бессмысленный набор фраз. Попробовала другой переводчик. Смысл более-менее стал понятен, надпись говорила о божественной жертве, земле на страже прекрасного источника. Может, так обозначили вход в тоннели? Она потолкала, понажимала камни позади фонтана, даже его чашу- ничего.

Тогда Саша бегом вернулась к первому, уже знакомому ей фонтану. Та же надпись шла кругом с другой стороны каменной чаши. Интересно, на это кто-то обращал внимание? И есть ли в городе другие фонтаны? Раз легенда говорит, что вход там, где-то такой фонтан должен быть! А где собираются все слухи и новости?

Она вернулась на центральную площадь и зашла в бар на углу.

Жара окрашивала здешние утра в медово-золотой цвет. Постепенно его сменял блеклый голубой, чтобы к вечеру снова вернулось золото, но уже с оранжево-красным оттенком. Южный прогретый воздух казался тяжелым, тягучим, им трудно было дышать и северные легкие пытались уловить хотя бы небольшое дуновение ветерка с гор. Не колыхался ни один листочек. Так бывает перед закатом в тот странный час, когда все умолкает и замирает в ожидании скорых сумерек. Но сегодня воздух казался еще плотнее и гуще, над далекими горами Монте Ферранте собирались тучи. Они несомненно принесут к ночи грозу, и снова выключится электричество в замке Баньоли.

Саша так рано уходила и так поздно возвращалась, что скоро ей укажут на дверь. Призраков разоблачила, но пора и честь знать – сегодня утром она вообще ускакала без завтрака. Наверное и маркиз Клаудио уже уехал в свою Перуджу, а она даже не попрощалась. И девушка пообещала себя провести следующие пару дней с Аделе и Матильдой, иначе некрасиво получается.

Бар Centrale – а как еще может называться бар на центральной площади! – последние сто пятьдесят лет был главным местом встреч для всех жителей Сан Донато. Конечно, они забегали на кофе в «locale» в своем квартале, или на аперитив в многочисленные ресторанчики, но рано или поздно дороги приводили их на центральную площадь.

Весь день в тени раскидистого платана сидели старички, как на работу ежедневно приходили они сюда, как приходили их отцы и деды. В неизменных кепках, выглаженных заштопанных рубашках. К вечеру, когда спадала жара, на площадь выходили их дети, которым самим было уже за семьдесят, надевали лучшие костюмы, медленно прохаживались вокруг, встречались со знакомыми и затеивали долгие разговоры.

Иногда казалось, что стаи птиц слетелись на небольшую площадь, так громко и непрерывно неслись со всех сторон традиционные Чао! Чао, чао! Чао! Иногда в этот птичий гомон вплетались не менее традиционные «tesoro», «amore», «carissima».

– Эй! Чемпион! как дела! – Гладила очередная рука кудри очередного пацаненка рядом с гордой мамой.

– А кто это у нас тут такой душечка, amore di mamma! – восклицали кумушки причмокивая и заглядывая в коляски.

И рано или поздно все забегали в бар, который уже сто пятьдесят лет, как открыл его нонно Беппо, чтобы поправить финансовые дела семьи, закрывался по понедельникам. И каждый понедельник жители городка изумленно пялились на закрытые двери, пожимали плечами, потом переводили взгляд на окошко над дверью, где Аннунциата, нынешняя владелица бара, поливала свои петуньи и бегонии.