Книга Мю Цефея. Только для взрослых, страница 88 – Александра Давыдова, Ринат Газизов, Яков Будницкий, и др.

Всё не то.

Она была молодая — что плохо. Красивая — еще хуже. Впрочем, глупости! Пьеру ведь никогда не нравились вульгарные крупные губы и крючковатые французские носы, тонкие и острые, как шипы. У его Ольги светлое нежное лицо, тихий голос, почти бесцветные волосы. Он и представить себе не мог сочетания привлекательнее. А эта… смотрела с нагловатой улыбкой, сжимая кончиками пальцев свою чашечку, и ждала ответа. Ленивая, будто кошка. Расслабленная. Явно чувствующая себя в этом театре — или борделе — как дома.

Ведьма.

Пьер выругался про себя. Плюхнулся в кресло напротив, такое же бессмысленно роскошное. Потертый саквояж поставил у ног. Взгляд ведьмы зацепился за него — куда более внимательный, чем адресованный самому Пьеру.

— Мсье?

— Вы гадалка? Вы и скажите, зачем я приперся.

Получилось грубее, чем он думал. Даже тон — не говоря о выборе слов. Она поставила чашку на столик, выпрямилась. Посмотрела поверх него так, что Пьеру захотелось поправить волосы на макушке.

— Я не гадалка. — Она говорила медленно, до металлического звона растягивая гласные. — Не читаю по руке, не раскладываю пасьянсов. Вы за этим пришли? Тогда у меня нет того, что вам нужно, жандарм.

Пьер вздрогнул. Пальцы, которые он так и не убрал с ручки саквояжа, сжались. Обручальное кольцо впилось в кожу. Она не попала, но — почти. Очень близко.

— Мне не нужны пасьянсы, — сказал он сухо.

— Нет? Что же тогда? Что заставило вас переступить через неверие и привело на порог к ярмарочной шарлатанке? Что за след? Или… отсутствие следа? Как сильно нужно отчаяться, чтобы обратиться за помощью… к духам?

Последнее слово ведьма произнесла, приподняв бровь. Она и правда насмехалась, Пьеру не показалось. Неожиданно от этой иронии ему стало легче. Потому что насмехалась ведьма не только над ним, но и над собой. Точно так же, как и он, уверенная, что никаких духов не существует.

Актриса. Мошенница. Но не сумасшедшая.

Так что Пьер быстро сделает дело и вернется в Управление. А в докладе напишет, что обращаться к потусторонним силам в расследовании — совершенно бредовая затея.

Он извлек из саквояжа сверток вощеной бумаги, перехваченный бечевкой. Лезвие ножа блеснуло в неверном газовом свете.

— Перчатка? — Ведьма подалась вперед, и Пьеру пришлось опустить взгляд, чтобы не уткнуться в ее декольте. Конечно, платье медиума, или как там она себя называет, обязано создавать антураж. И все же нужно хоть немного соблюдать приличия…

— Перчатка и два окурка. — Не глядя, Пьер протянул всё это ведьме. — Принадлежат одному человеку. Мы хотим его найти.

Ее рука на мгновение коснулась его, взяв улики. Ведьма не носила перчаток, и Пьер задержал взгляд на тонких пальцах с короткими разрисованными ногтями. Символы или буквы незнакомого алфавита. Нанесены нарочито грубыми мазками, резко выделяющимися на фоне утонченного и продуманного великолепия ее наряда. Пьер поднял глаза и встретился с ведьмой взглядом. Ах да! Он вытащил из портмоне тысячную купюру.

— Ого, вы точно из жандармерии?

Она снова усмехнулась уголком рта — теперь уже, наверное, своей догадке. Бумажка исчезла в складках платья, едва Пьер успел моргнуть. Взамен в его ладонь вернулся окурок.

Один из двух. Правильный. То есть наоборот.

— Проверяете? Что ж, понимаю. Этот окурок вы подложили. Здесь ваша аура, очень отчетливая. А еще это разные сигареты. Обе Celtique, но ваш знакомец курит самую дорогую серию. Приступим?