Книга Мю Цефея. Магия геометрии, страница 101 – Александра Давыдова, Дмитрий Костюкевич, Дмитрий Орёл, и др.

— Чего это значит?

— Это значит, что мы тут играем и не пускаем всяких городских.

Ну вот такого я им простить не мог, потому что иногда сам ездил в деревню к бабушке — хлестал там гусей ивовыми ветками, катался на всратом мопеде, пил молоко с самогоном и от того был как минимум полукровкой.

— А давайте, — сказал я, — сыграем, и кто пролетит, тот и городской?

На это они только отрицательно послали меня. Нужно было придумать что-то более изящное в плане тактики.

— А давайте — кто проиграет, тот — говно?

Они немного пошушукались и сказали:

— Ладно плетешь. Садись вон туда, в песочек.

Я сел вон туда в песок и начал слушать. Оказалось, что их звали Михаил, Борис и Чезаре. Они все были итальянцами, за исключением последнего, тот лишь притворялся, но так умело, что никто не мог понять, в чем подвох.

— Ну а как играть будем?

— Смотри. Садимся кругом, каждый по очереди тянет из вон того дупла в грибе геометрическую фигуру. Потом называет. Если у тебя квадрарт, то победа, если нет, то отгрызаешь себе палец. Ясно?

— Ясно. — Но я был шибко умным, поэтому добавил: — Только, чур, я последний.

Они согласились.

Первым тянул Михаил. Ему сразу же выпал синий квадрат, вроде как металлический.

— Это треугольник, наверное, — сказал он грустно и отгрыз себе палец.

Следующим был Борис. Он ловко достал точно такой же квадрат, взвесил в руке и констатировал:

— Опять круг ебаный.

Чезаре побледнел и жидко сдался:

— Не везет мне в картах.

Конечно, квадрат достался и мне, но рисковать я не хотел. Взял минутку на «подумать».

— Ладно. Это квадрарт? — наконец сказал я.

А они только промычали: «Твоя правда» и ушли в слезах.

Потом я узнал, что они все были слепыми и умственно отсталыми.

Уже дома я решил: это ж какая сильная мысль у меня теперь останется для потомков! Хоть зрячий, хоть слепой, хоть нормальный человек, хоть с плакатом «На Берлин!» — никто не хочет быть говном.

И в батину Библию так и дописал:

Не убий,

Не укради,

И не будь говном.

— Кажется, я все-таки понял, что произошло с Атлантидой на самом деле!

В этот момент я пришел в себя. Наверное, разговор пошел куда-то не туда.

Он сидел на подоконнике, разделяя белизну пластика в пропорции, близкой к золотому сечению. Я на мгновение задумался об иронии наблюдаемого и потому чуть не пропустил самое главное.

— Ты никогда не задумывался о том, зачем кому-то было нужно государство, построенное на геометрических принципах? Все это выглядит как саморазвивающаяся система подготовки ритуала. Как только все встало на свои места — бах, — он бьет ладонью по подоконнику, оставляя смазанный след на пыли, — и все, массовое жертвоприношение с какими-то целями, ясными лишь богам.

— То есть ты предполагаешь, что диалог Платона — это просто попытка описания некоторого ритуала…

— Который приносит пользу своему создателю, даже если завершен через века! Ты обращал внимание на стройность географических планировок современных городов? Урбанистика, вот черная магия двадцать первого века! А когда наступит нужное время, то ядерное пламя поможет совершить человеческое жертвоприношение невиданных разме…

Он отвратительно булькает, прервавшись на полуслове.

Они всегда отвратительно булькают.

Кровь рубиновыми каплями выплескивается на стекло, стекает вниз, оставляя за собой светящиеся линии. На первый взгляд картинка хаотична, но в ней есть стройный порядок проекции четырехмерного чертежа.