Книга Мю Цефея. Дикий домашний зверь № 5 (6) — 2019, страница 16 – Александра Сергеевна Давыдова, Дмитрий Богуцкий, Анна Пейчева, и др.

Люди, заполнившие коридор по всей длине, касались накрашенными ладонями боков Красотки, когда она проходила мимо, оставляя на ее коже отпечатки рук. Это происходило почти в полной тишине, лишь мерцали в темноте белки их глаз.

Уже около Клетки Томирис спросила Мазая:

— Что случилось? Ты прямо черный весь.

— Ничего… — выдавил сквозь стиснутые зубы Мазай.

— Не беспокойся. Мы победим.

— Я знаю.

Пятиугольную Клетку уже сменили на шарообразную, пока еще разделенную перегородкой на две половины. С площадки на ее выгнутой крыше устроитель боев, освещенный скрещенными лучами прожекторов, вещал темному амфитеатру, заполненному парными точками светящихся глаз насторожившихся ночных охотников:

— Славься, трижды возведенный Ушмаль! Славься нынче, ибо Первый пал, а Четвертого не будет никогда. Последний бой Тризны! Последний бой Тризны!

И Красотка вступила в шар финального поединка.

Зал за пределами Клетки всколыхнулся и зарычал. И скандировал ее имя, пока Мазай и еле живой Хирург оттаскивали пандус на колесах, по которому Красотка взошла на свое поле смерти.

А потом зал затих в ожидании ее врага.

И явился Бармаглот.

Жидкая черная тень, исчадье темных многоярусных джунглей Дельты. Только желтые глаза светились в темноте, словно смотрели из глубокого болота.

Единственным светящимся знаком на его глубоко черной коже был аспид, кусающий свой хвост — прямо между глаз.

Так вот оно что.

Мазай глядел на знак, и до него начинало доходить. Бармаглота выставлял Второй Ушмаль.

И у Красотки было очень мало шансов против черного чудовища. Слишком большой вес, слишком большая скорость, слишком много зубов. Все на пределе дозволенного. Чуть больше — и это будет чудовище, которое казнят без жалости и разобьют кладку, если найдут. Именно такие твари загнали людей с равнин в пещеры тогда еще Первого Ушмаля. И именно они собрали изможденные отбросы и изнеженные плоды городской жизни, когда Первый город пал. И этого никто не забыл. Черный страх брошенных пещер — Бармаглот, — им до сих пор пугают детей.

А еще он видел людей со знаком Хвостоеда на доспехах с той стороны Клетки. Они сначала просто смотрели на него, а потом как-то все разом пошли вдоль площадки под Клеткой к нему.

И Мазай ждал их. И был готов их встретить как положено.

Но все пошло как-то не так. Потому что кто-то резко завернул Мазаю руки за спину, отобрал спрятанный в кулаке ядовитый клык, засунул под вывернутые наружу локти дубинку, согнул вдвое, поставил на колени. Рядом так же скрутили Хирурга, и Мазай услышал возглас Томирис:

— Эй! Я просто здесь работаю. Прочь руки!

Мазай краем глаза увидел, как подошел спустившийся с Клетки устроитель боев, как замерли в отдалении люди Хвостоеда.

— Задержите начало, — сказал человек, скрутивший Мазая.

— Это невозможно, — ответил устроитель.

— Если откроешь решетку, — произнес человек, державший Мазая, — я тебя на барабан натяну. Не снимая кожи. Ждите.

И пихнул коленом Мазая в спину:

— А ты идешь со мной. Величайший желает тебя видеть.

Величайший восседал на малом походном троне, положенном Бессмертным на выезде. Восседал, развалившись, раскинув худые ноги, совершенно голый, мантия из ящеричных хвостов свисала с плеч прямо до пола, где собралась в огромные складки. И бросалось в глаза огромное количество хирургических заштопанных шрамов, рассекавших его выпуклую грудную клетку, а еще лицо выглядело молодой маской, натянутой на острые кости старого черепа, в отличие от остальной кожи на теле, собравшейся в глубокие морщины и покрытой старческими пятнами.