Книга Мю Цефея. Повод для подвига / Бремя предательства, страница 170 – Александра Давыдова, Виталий Винтер, Алекс Шварцман, и др.

Состояние аффекта от разоблачения убийцы своего первого мужа было расценено в качестве смягчающего обстоятельства.

Ива была чертовски привлекательной женщиной, беззаветно любившей супруга, оставившего ее ради служения Господу, и не одарявшей своей благосклонностью прочих мужчин до тех пор, пока тот, кто звался в миру Маркусом Тополем, был жив.

В глазах общественности у комиссара, несомненно, был мотив.

Сам комиссар сказать в свое оправдание ничего не мог.

Извлеченные из подушек перья были бережно переданы Крылатому Братству и помещены в сферический ковчег, хранящийся в мавзолее монастыря.

Брат Тополь решением Синодального Собора был объявлен великомучеником и причислен к лику святых.

Аромат роз, удобренных его прахом, по словам верующих, чудесно исцеляет мигрени и телесную немощь.

Весть об этом разносят по другим Скоплениям посетившие монастырь паломники, умножая славу Крылатого Братства и славя имя брата Тополя среди бесчисленных искорок человеческих поселений, рассеянных среди звезд.

В свой последний день в миру Ива, решившая обрести душевный покой в служении и молитвах за стенами монастыря, готовилась к принятию пострига.

Она неспешно облетала жилую сферу, бывшую ей домом столь долго, касаясь любимых вещей, сопровождавших ее всю ее долгую жизнь, и прощаясь с ними.

У неприметного настенного шкафчика она задержалась надолго, не решаясь открыть его. После некоторых колебаний на свет был извлечен некий прозрачный сосуд, давным-давно присланный ей возлюбленным, который покинул ее ради служения Всевышнему.

Ива поднесла сосуд к лицу, разглядывая то, что навеки застыло в фиксирующем геле. Что ж, более наглядного символа отказа от страстей и соблазнов мира и быть не могло.

Она усмехнулась.

Ей предстояло проделать с собой нечто подобное, чтобы доказать Сестрам свою решимость отречься от всего плотского, оставив его в прошлой жизни вместе с именем, надеждами и несбывшимися желаниями.

Перед зеркалом, раздевшись донага и в последний раз в жизни приняв непристойную позу с широко разведенными в стороны ногами, Ива скорняжным швом, через край, зашила суровой нитью свое женское естество и залила грубый шов заживляющим гелем.

За все время этой процедуры она не проронила ни звука, и ни одна слезинка не покинула ее глаз. Ива стоически приняла искупительную боль — лишь до крови прикусила губу.

Прикрыв строгими одеждами свою плоть, лишенную теперь главного признака пола, а также источника всех бед и соблазнов, Ива взглянула в глаза своему отражению.

В яркой зелени ее глаз плясали чертики.

Какой-то бесконечно короткий миг Иве казалось, что гладкую кожу ее высокого лба прямо над глазами стремится прорвать изнутри пара острых рожек, на мгновение придавших ей дьявольски соблазнительный и совершенно непристойный вид.

Не выдержав, она рассмеялась, и иллюзия пропала.

— Никуда не годный настрой для начала новой жизни, — сказала Ива, улыбаясь своему отражению. — Плоть умерщвлена. Пора начинать учиться смирению. Кстати, черное мне очень к лицу.

Ива выпорхнула наружу и помчалась бесконечными коридорами Скопления Сфер, взяв курс на обитель Сестер Ордена Смирения и Благодати, которых народ звал за глаза просто Сестрами Боли.

Совсем скоро она затерялась среди праздной толпы, без следа растворившись в повседневной мирской суете.