Книга Мю Цефея. Повод для подвига / Бремя предательства, страница 168 – Александра Давыдова, Виталий Винтер, Алекс Шварцман, и др.

В этих грезах они с Тополем занимались любовью в гулком пространстве огромного зала, среди вращающихся вокруг них скомканных звериных шкур, у ребристого шара камина. Отблески пламени, бьющегося в воздушных потоках из скрытых защитными экранами форсунок, расчерчивали влажную кожу их разгоряченных тел рисунком из черно-багровых полос. Они были сильны и страстны, как молодые тигры, овладевая друг другом снова и снова во все расширяющемся облаке капель их общего пота, пологом тумана скрывшим их наготу. Она чувствовала вкус и запах его кожи, билась всем телом навстречу его неутомимым толчкам и в какой-то момент ощутила, что в ней зарождается новая жизнь.

Она видела себя, Тополя и незнакомых ей детей, мальчика и девочку, нежащимися в мягком ультрафиолете искусственного светила над гигантским шаром внутреннего моря в Центральной сфере Скопления. Она не знала имен детей, не знала, сколько им лет, но их поразительное сходство с ней самой и Тополем не оставляло сомнений в их происхождении. Все вместе они смеялись, дурачились и погружались в теплые воды сквозь вечный штиль вечного лета.

Были и другие сны.

Во всех этих снах она была абсолютно счастлива.

Когда двое суток спустя в жесточайшей ломке она вышла из состояния блаженной эйфории, все давно уже было кончено. Печь крематория обратила тело того, кто когда-то давно был Тополем, в жирную золу. Его братья по ордену, кружа в ритуальном танце на раскинутых белоснежных крыльях, любовно подкормили этой золой цветущие шары розовых кустов в уютном зале странноприимного дома, что ждет гостей сразу при входе в монастырскую сферу Скопления.

Дело об убийстве приостановили вследствие недостатка улик и отсутствия мотивов либо возможностей у подозреваемых.

Комиссар время от времени навещал Иву, исправно держа ее в курсе расследования. Его визиты не прекратились и тогда, когда дело окончательно застопорилось и было передано в архив до появления новых фактов, которые могли бы пролить на него свет.

Вскоре беседы их приобрели совершенно не связанный с работой комиссара характер. В какой-то момент Ива нашла утешение в его объятиях. Однажды, вдыхая во время любви запах табака, прочно поселившийся в седеющих волосах комиссара, она поняла, что история с Тополем осталась для нее в прошлом.

Ива продолжала жить дальше.

Она родила комиссару двоих детей, мальчика и девочку. Все вместе они проводили выходные над необъятной сферой внутреннего моря, окунаясь в его теплые воды и покрываясь ровным загаром под лучами искусственного солнца. Все они были счастливы, и продолжалось это очень, очень долгое время.

В один из дней много лет спустя, когда дети давно уже выросли и покинули родное гнездо, сильно постаревший, но все еще крепкий телом комиссар отдыхал после любви в измятой страстью постели. Он давно вышел в отставку; его камера была утилизирована, а все записи ее стерты за истечением срока давности дел, которые ему пришлось вести. Теперь комиссар мог наблюдать за своей любимой двумя настоящими глазами, как и пристало полноценному мужчине.

Обнаженная Ива приводила в порядок прическу, повиснув у зеркальной сферы. Комиссар любовался плавными линиями ее фигуры, с годами не утратившей своей стройности, а лишь еще более соблазнительно округлившейся в нужных местах, чувствуя, как в чреслах вновь просыпается желание.