Книга Мю Цефея. Игры и Имена, страница 171 – Александра Давыдова, Дмитрий Орлов, Александра Хохлова, и др.

— Евгения, как богиню. Старуха моя, ик, чтоб ей не лежалось, очень девочку хотела, ик, и обещалась богине назвать третьего ребенка, ик, в ее честь. Если девочка будет.

— И что?

— А родился я.

— Так ты баба? — искренне удивился Кривозуб.

— Сам ты баба! Щас рожу разобью! — потянулся через стол оскорбленный мошенник.

— Ну, ну, Пройдоха, не кипятись.

— В общем, меня так и назвала. А потом всем говорила, мол, испугалась гнева богини, дура трехнутая. Я все детство бабой был, в платьях ходил, пока не сбежал. С тех пор женщин, ик, ненавижу.

— А папаша что же?

— А он ноги сделал еще до меня.

— Да, и как вы, смертные, только не учудите со своим потомством, — непонятно ответил Кривозуб, вставая. — Значит, так-таки ненавидишь?

— Да!

Этот женоненавистник оказался прямо подарком судьбы.

— В борделе на улице Фиалок, я тебе скажу, можно хлестать баб по заду прямо плетью — только плати.

— Откуда знаешь? — заинтересовался Ген.

— Да так, была там одна знакомая. Так вот, а не сходить ли нам туда, как обстряпаем дельце?

— Дык, если хапнем, то можно.

— Заметано, в храм пойдем завтра, бывай.

Однако ж на деле все вышло не так просто. Марьям оказалась крепким орешком: добрая, но не глупая, отзывчивая, но строгая к себе, она плохо поддавалась на бесхитростные потуги Пройдохи, и Джиалло пришлось вмешаться.

— Здравствуй, Мэри!

— А, это ты, Ген… послушай, я же уже сказала тебе, что между нами не может быть ничего общего — замуж за тебя я не пойду, я не «коровушка», и хватать меня за «вымя» не надо.

— Хм-м, я лишь шутил, дорогая Марьям.

Не надо было и пытаться послать этого глупца, по недоразумению прозванного пройдохой.

— Вот, послушай, сегодня ночью я написал стихи и посвящаю их тебе.

Хм, ну и тебе тоже… Джиалло припомнил дежурный стих, ссутулил плечи и простер руки к монашке:

— Передо мною ты стоишь,

Как цвет весны, как свет мечтанья.

Страшусь сердечного признанья

И лишь молю —

Не откажи мне в обожании.

Тебя я трепетно люблю.

Девушка была сильно удивлена переменой в поведении знакомого и какое-то время не знала, что и ответить.

— Да, очень красиво, но все же…

— Молю — не откажи, — перебил псевдопоэт, — давай начнем наше знакомство заново.

— Ладно, — после еще более долгой паузы ответила Мэри.

— Тогда, может быть, погуляем?

— Сейчас я занята — принесли пожертвования, и мне надо перебрать крупу.

— О, я с радостью помогу тебе и заодно расскажу одну интересную историю.

— Ладно…

Дни шли за днями, и постепенно полубог стал добиваться своего — девушка влюблялась.

Оказывая знаки внимания и знакомясь с Мархой, Джиалло с удивлением обнаруживал, что у него самого рождается интерес к ней и не только интерес. Смутные, тревожные воспоминания, раньше будто бы завешенные серой пеленой, пробуждались от долгого сна и тревожили безмятежного полубога.

— Я как будто знаю тебя давно, — однажды сказала Мира, когда они, обнявшись, прогуливались за городом. — Мне тепло и уютно в твоей компании, хотя мы знакомы всего пару недель.

— И у меня такое же чувство, — ни капли не соврал Джиалло и вдруг понял, что подобное уже было.

Он так же гулял с женщиной — лица ее не видно, — так же обнимал за плечи и говорил ей почти те же самые слова: «И у меня такое же чувство, давай никогда не расставаться».

— Давай никогда не расставаться, — повторил Джиалло, будто в тумане.