Книга Ожог Крапивы, страница 113 – Галина Чередий

— Серьезные проблемы? — я попробовала понять, что же чувствую, услышав такое. Ничего, пожалуй. Ни злорадства, ни сочувствия, разве что некоторое облегчение. А ведь совсем недавно в какой буре эмоций меня штормило! А сейчас ничего. Значит ли это, что все это время мои чувства были не настоящими?

— Достаточные, чтобы он спешно покинул ночью территорию страны и не захотеть бы добровольно вернуться ближайшие годы.

— Надо же, — только и сказала, ожидая, что отец продолжит, но он молчал, задумчиво хмурясь, так что, решила уточнить. — Нам пора съезжать?

— Что? — не понял он.

— Я спросила, нам с Антоном пора съезжать, раз Нестеров уже не проблема?

— Зачем?

— Ну я же видела, что … не все нам тут рады.

— Ты о Натахе, о тетке Наташе, в смысле? На нее внимания не обращай и не злись, — довольно небрежно отмахнулся он. — Сделанного не переделаешь, прожитое обратно не отмотаешь. Она паскудно поступила, да, но тоже права — я мог бы найти тебя с матерью вовремя и тогда… Короче, смысла нет об этом думать.

— Может, тогда нужно ее заверить, что я не претендую … ну ни на что ваше.

— А вот тут, Алиса, уже не тебе решать, — тон Моравского мигом стал жёстким настолько, что сразу стало понятно — возражать ему бесполезно, а иногда, может и опасно. — Я, конечно, отцом тебе не был и ни черта не знаю, как им стать сейчас, но нуждаться ты точно ни в чем не будешь.

— Да я особо и не…

— Алиса, стоп, не начинай и меня пойми. Я реально знать не знаю, как мне себя с тобой вести. Деньги давать? На курорты повезти? Жилье подарить? Машину? — Моравский подошел к окну и порывисто распахнул его. — Духотища тут, а кондюки я терпеть не могу.

— Это все так сразу… чересчур вроде, нет? — спросила, чувствуя, наверное, такую же неловкость, как и он.

— Думаешь? Хотя у меня у самого такое чувство, будто я тебя как девку продажную купить собираюсь. Что мне делать, Алиса?

Супер вопрос, конечно. Мне-то откуда это знать?

— Я тоже не знаю. Может нам пока ближе познакомиться, узнать друг друга? — сказала и мотнула головой, усмехнувшись.

— Это звучит все же дико странно. Я в детстве так сильно хотела узнать кто мой отец, какой он, почему не живёт с нами, отчего мать о нем и говорить не хочет и злиться, когда спрашиваю. Придумывала себе его даже.

— И каким же я был в твоих придумках? Уж точно не уголовником-рецидивистом? — ухмыльнулся Моравский.

— Нет, — не выдержав, фыркнула я. — Для такого моей фантазии не хватало. Самым экстремальным было — шпион в тылу врага, вроде Штирлица.

— Серьезно? — впервые за время разговора открыто улыбнулся мужчина.

— Ну да, это как раз и объясняло отсутствие любых упоминаний в документах и упорное нежелание матери рассказать хоть что-то о тебе.

— Да чего ей было обо мне, дурне, ее обрюхатившем и подведшем во всем рассказывать… — снова нахмурился отец. — Ты на нее тоже не держи обид, Алис. У Вилки характер, смотрю, стал не сахар, конечно, но и жизнь была не медом. Держи в голове, что как бы там ни было, она тебя сохранила, не отдала никому, не отказалась.

— Нет никаких обид уже, — снова прислушалась к своим чувствам и поняла, что не лгу. Я — взрослый человек, делить нам больше некого, сама была не подарком последние годы, из возраста, когда нуждалась тепле от нее вышла. — Так, ерунда если и то… Все в прошлом, в общем.