Книга Ожог Крапивы, страница 2 – Галина Чередий

— У тебя всегда то репутация, то выборы, то еще какая нибудь дебильная хрень, Роберт!

— Алис, следи за языком.

— А на кой хрен мне это делать? Я же не долбанная жена сраного политика, чтобы следить за тем, что и кому говорю и как себя веду!

— Так, я понимаю, что ты сегодня не в духе, поэтому мы не станем говорить дальше в подобном тоне. Я ухожу, а ты сядь и хорошенько подумай, почему я считаю, что ты еще совершенно не готова занять место моей официальной супруги.

— Это не я не готова занять его, это ты мне просто не даешь такого шанса! — сорвалась уже на крик я.

— Алиса, я не какой-то оборванец с улицы и не мажор бездельник даже. Моя супруга обязана соответствовать определенным критериям и держать себя в рамках. Любой намек на скандальность недопустим.

— И она у тебя уже есть, так? И на кой же тебе я? О, я знаю! Тебе просто по кайфу потрахивать юное мясцо вместо совсем не первой свежести жилистой породистой конины, так?

За гадкие слова стало стыдно, но от этого злости только прибавилось. Плевать мне насколько такое мерзко с моей стороны — говорить подобное о родном человеке. В любви правил и оглядок на совесть и родство нет, и я имею право ненавидеть ее за то, что захапала все права на мужчину, которого я люблю, и остановиться самой в этом потоке яда — не вариант. А вот Роберту хоть бы что. Он всегда был как будто над всем. И временами мне удушить его хочется за эту недостижимость, от которой ощущаю себя такой глупой, мелочной, истеричной.

— Алиса, ты сейчас добиваешься конфликта. Мне этого не нужно. Успокойся. Я заеду ещё сегодня. Или же вырвусь завтра.

Накинув пиджак, он наклонился, собираясь поцеловать меня на прощанье, но я отъехала на заднице по простыне, создавая больше дистанции.

— Да пошел ты, Роберт! Мне осточертело все это! То я была слишком юной и наши отношения угрожали твоей карьере, теперь я — большая девочка и должна понимать, что неподходящее время сегодня, завтра, через месяц, год, десять. А оно вообще наступит, время это или же ты всю оставшуюся жизнь собираешься держать меня для тайных потрахушек?

— Девочка, ну вот зачем ты сама себя так унижаешь? — вздохнул мой любовник и посмотрел с такой бесконечной жалостью, что я себя окончательно ощутила жидким никчемным дерьмом. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, что без тебя я не смогу жить уже никогда и, чтобы я не делал — это для нашего будущего. Какая разница, что между нами в глазах остальных, если ты — главная женщина в моей жизни.

— Настолько главная, что женой ты своей меня видеть не хочешь.

— Малыш, ну что такое “жена”? Слово, статус. Разве это о чувствах? О том, что между нами?

Роберт схватил мою руку с тем самым кольцом, поцеловал палец с ним и приложил ладонь к своей груди над сердцем, накрыв своей, тоже с кольцом. Точной копией официальной обручалки, вот только мы вдвоем знали, что внутри выгравировано совсем не имя его жены.

— Почему ты не отвечаешь прямо, а? Вечно это словоблудие. — я жестоко задавила ту малодушную, всегда с готовностью отзывающуюся на его нежность и красивые слова, жалкую сердцевину и упрямо повторила. — Не хочешь?

— Алисонька, хочу. Хочу больше всего на свете. И ты ею будешь. Но не сейчас.

— Пять лет, Роберт! — его близость, тепло, тон, взгляд обратили злость в горькую-горькую обиду, непрошеные слезы брызнули из глаз и, не выдержав этого позорного прилива, я отняла у него свою руку, сорвала кольцо, швырнув ему в грудь. — Пять долбаных лет я слышу это! И знаешь что? Да ну на хрен! Это все дебильные притворяшки! Говоришь я большая девочка? Так вот, я выросла из этих детских игр в тайные отношения. Следующий раз ты дотронешься до меня только тогда, когда готов будешь сделать чёртово предложение и расстанешься с ней. Понятно?