Книга Ожог Крапивы, страница 4 – Галина Чередий

— О, Крапива, привет! — чрезмерно бодро, для моей больной сейчас головы, приветствовал меня Полторашка.

— Привет. — буркнул я и почесал живот, из которого громко и требовательно заурчало.

Башка, зараза, пухнет от невеселых дум и жрать охота. А все Зима, долбоящер, виноват. Не, не в том конечно, что я в принципе жрать хочу, а в том, что хочу, но на душе так погано, что и не стоит ни на что. И голова из-за него же пухнет. А как ей не пухнуть, когда лучший друг, почти брат, в одночасье превращается в психованного ебаната? Само собой, нрав у Зимы всегда был взрывной и надо быть суицидником, вставать у него на дороге. Но после службы в армии взрываться он, вроде как, научился направленно и с нормальными людьми вел себя совершенно адекватно и вполне терпеливо. Вот даже две группы малышни вести взялся, хотя от бабской отказался.

Сказал: дети так не тупят и тем, что между ног не думают. А по мне это же супер, что как раз думают. По крайней мере голодным не ходишь никогда. Во всех смыслах. Зима он принципиальный. Типа трахать своих же учениц — это только гемор наживать и пиздец как непрофессионально. А мне так все нормально. Главное — сразу озвучить, что как есть и больше трех раз с одной не спать. В идеале два и в прямом смысле не спать. Никаких ночёвок, совместных завтраков и так далее. Оттрахано — давайте следующую, как говориться. Сошлись, случились и давай разбегаться. Серьезно, эта волшебная формула, которая меня пока не подводила. Ну почти. Были кой-какие краткие возмущения, но алле! Бабью же возмущаться по какому-нибудь поводу — что горы катиться, только дурак это станет во внимание принимать и заморачиваться. Я сразу и честно предупреждал? Да. Ты себе сама чего придумала? Вообще не мои трудности!

— … без Зимы? — бубнел что-то Полторашка.

— М?

— Я говорю: вы же обычно с Темычем вдвоем всегда тусите, а теперь ты один. И вчера и сегодня.

— И че? — набычился я, ощутив, что придурок, сам того не подозревая, наступил на главную мою сейчас “мозоль”. — Мы не парочка, чтобы не расставаться. Че ты приколупался, а?

— Да я ничё… — сдал назад любопытный не в меру пацан. — Он ходит мрачный, не здоровается даже, ты вон тоже злой.

— Еще заплачь. — огрызнулся я. — Дело тебе какое?

Я не злой. Я — озабоченный. И в кои то веки не тем, в ком сегодня пристроить член попарить. У меня друг ёбнулся на всю голову. На девке. Причем по-жесткачу и до такой степени, что мне прямо ссыкотно, не организует ли он сам себе в ближайшее время небо в клеточку. Ведь преследовать женщину и откровенно домогаться, а то и чего похуже — это статья и пиздец какая поганая причем.

И, сука, не помогает же ничего. Я же почти с самого начала просек, что с Зимой начала какая-то реальная херота происходить, с того момента, когда он, не пойми с чего, за этой новенькой кучеряшкой в подъезд ломанулся и вернулся оттуда с прихреневшим видом. Как будто по башне удар словил такой реальный, что не сразу и всасывает где он и че происходит вокруг. И понеслась.

Я два дня в больничке отдыхал после стрелки с Самвеловскими, а вышел и не узнал друга. Темыч весь как под бешеным напряжением ходить стал и это после того, как я, по его же запросу, конкретных таких давалок подогнал и поляну с бухлом организовал. Это же первое дело для мужика для наведения порядка в башке — нажраться и хорошенько потрахаться. Подраться, так чтобы отлежаться пришлось дней несколько, тоже хорошо работает, просветление наступает мигом.