Книга Измена. Не возвращай нас, страница 23 – Анна Томченко

— Нет, это ты уезжай! — крикнула я в злобе и развернувшись, ушла в спальню. Я обняла себя руками и села на край кровати. С голове летали обрывки того разговора. Мои мысли, мой шок.

Я слышала, что Олег никуда не ушел. Не щелкнул замок и не зазвучали шаги.

Спустя десять минут я выглянула в зал и застала мужа сидящим на диване. Он запустил пальцы в волосы и упер локти в колени.

На звук он поднял свой взгляд.

Виноватый взгляд.

Как у побитой собаки.

— Варь, давай ты вернешься домой, — еще раз предложил муж и тяжело встал с дивана. Я закусила губы от рвущихся наружу злых слов. — Вернись, Христом богом клянусь, ты не пожалеешь и все у нас станет как раньше. На руках носить буду, пальчики твои целовать, боготворить, дышать тобой... Варя... вернись домой.

Олег застыл в шаге от меня и посмотрел в глаза.

Я стояла не шевелясь, а потом тяжело вздохнула.

17.

— Я никуда с тобой не поеду. Никуда с тобой не пойду. Документы на развод пришлю по почте, — сказала я дрожащим голосом, понимая, что отрезаю себе все пути назад, но другого выхода не было.

Прощение это такая вещь, когда вся ответственность переходит не на того, кто совершил проступок, а на того, кто простил. Оно словно даёт зелёный свет виновнику ещё раз подойти и окунуть в лужу с грязью, и потом это станет обыденностью.

— Сама ко мне придёшь, приползёшь, будешь умолять, чтоб принял обратно! —зверем рыкнул Олег и встал резко с дивана. Он пролетел мимо меня, обдав волной холодного воздуха. И хлопнула дверь.

Я зажала ладонью глаза и опёрлась спиной о стену. Выть хотелось. Зубами рвать кожу. Задыхаться от боли. Груз ответственности на мне, как на матери двоих детей не позволял сделать ничего из этого. Я сцепила зубы, вытирая глаза, и прошла на кухню. Открыла холодильник и вспомнила, что здесь никто не жил. Заказала продукты, заказала в аптеке необходимый набор лекарств.

Родители привезли Лину через час.

Дочка, глядя на меня, стояла и кусала губы, они у неё дрожали, а прикусывая их, она никому не давала возможности понять, что ей больно.

— Привет, мам, — всхлипнув, сказала она и подошла ко мне. Обняла, уткнулась мне носом в живот.

Я так по ней скучала, я так за неё боялась.

— Здравствуй, родная, — прошептала я.

Пока мама накрывала на стол, делала какие-то мне заготовки, отец тихонько отвёл

меня на балкон и, вздохнув, начал тяжёлый разговор.

— Варюш, ты не думай. Мы поможем, воспитаем.

— Спасибо, пап, — всхлипнула я и подошла к отцу, уткнулась лбом ему в плечо, и он немного неумело обнял меня за плечи.

— Ты, главное знай, что мы на твоей стороне. Мы тебя поддержим. А вообще, если хочешь, поехали домой к нам.

— Спасибо, пап, но нет. Я приеду, расслаблюсь, расплачусь. И под вашей опекой ничего не смогу делать, потому что буду надеяться, что вы поможете, так нельзя сейчас.

Отец понимающе кивнул, погладил меня по волосам и предупредил:

— Ты, если что, не молчи, рассказывай. А если вздумает обижать, говори мне. Я с ним поговорю по-мужски.

Мне кажется, папа никогда не простит Олегу все то время, когда строился бизнес. Я не рассказывала им о том, что работала на нескольких работах. Никогда не делилась как нам было тяжело, но мне кажется, родительское сердце оно все это прекрасно чует. И отец чуял, что мне тогда было и тяжело, и плохо, и страшно.