Книга Верните ведьму, или Шахматы со Смертью, страница 39 – Анна Томченко

- Догоняешь или убегаешь?

По обыкновению тварь ничего не ответила, лишь отлетела в сторону, когда костяная цепь проскользнула в дюйме от её физиономии, оставалось так чуть-чуть, что Грегори не выдержал и сменил позицию, наскочив на круглый столик в алькове. Зря к слову. Верлиока, заметив смущения в стане врага, ощутила себя героем и побежала на Стенли с ретивостью быка, что заприметил в своём загоне ещё не оприходованную корову.

У Грегори места для манёвра было ничтожно мало, поэтому он не стал усугублять, а вдавился в нишу и намотал на ладонь цепь. Только замахнулся, как пол под ногами дрогнул, а потом совсем исчез, и минута свободного паления ещё никогда не тянулась так долго. Приземлился Стенли через пару локтей на пологий склон, а уже по нему скатился в сырое подземелье или правильнее — в подвал.

Сила взметнулась почти как крылья феникса и озарила всё вокруг режущим мутно-серым светом. Каменная сырая кладка и грязный пол, на котором лежали шевелящиеся плиты. Они похрустывали при шагах, и от этого чудилось, что за спиной кто-то есть. Грегори потёр глаза, стянул с волос клок то ли пыли, то ли паутины.

Медленный шаг и ровное дыхание. Смерть застонала. Грегори тряхнул головой, отгоняя наваждение. А магия крови вторила словам тлена. Она шептала, что здесь ей самое место и нельзя сейчас её сдерживать. Надо обязательно выпустить. Сделать так, чтобы запястья украсились жирными алыми полосами и гранатовыми зёрнами, и пусть на них поблёскивает кровь.

Широкий, просторный холл подвала показал два раззявленных провала в стенах, и Грегори замешкался, выбирая, по какому пути пойти. И кровь снова запела, потому что она-то точно сможет сделать правильный выбор, она чувствует что-то родное, щемящее, сладкое, что прячется за глыбами камня. Грегори никогда не нравилась эта сторона своего таланта, потому что смерть просто была. Неотъемлемая. Вечно его. А вот кровь шептала всегда разными голосами, в которых слышались и скрипучие ноты приказного тона прабабки Гортензии, и картавые слова деда. И не было ничего плохого в том, что она приносила память о роде. Плохо было, что чаще всего хотелось ответить.

Грегори помнил, как впервые прикоснулся к магии, что прятала его кровь. Одиннадцать лет и старая конюшня. Щенок борзой, который не выжил, и Грегори сидел на коленях в тишине ночи, потому что сделай он такое днём, точно ремень был бы. А ночью… Выбрался через окно спальни по плющу, обдирая ладони о старую кованую решётку. Он пробирался тихо и когда дошёл, то сразу понял, что у него всё получится, и животное будет жить.

Отцовский нож. Слишком тяжёлый, массивный весь какой-то, который пальцы плохо сжимали, но это не помешало им надавить на лезвие и провести по запястью. И боль тогда опалила, как огнём плеснула. И голос пришёл. Нежный, тихий. Он спрашивал, какую цену может отдать маленький некромант, а Грегори отдал бы всё… И кровь багрилась на запястьях, надуваясь полупрозрачными пузырями.

Грегори мотнул головой. И прошёл по узкому коридору с сырой липкой плесенью на стенах. Она сладковато пахла речной ряской и от этого немного мутило.

В конце коридора появилась арка. Тяжеловесная с каменными столбами-опорами, и Грегори шагнул под своды. А дальше большой, плохо освещённый, зал. В центре — двенадцать колонн, которые образовали почти круг. И в кругу том тело. Без души. Но ещё живое.