Книга Верните ведьму, или Шахматы со Смертью, страница 52 – Анна Томченко

— Очень рад за тебя, мальчик мой, — потом перевёл взгляд выше плеча Грегори, поймав в поле зрения Алисию, и добавил: — Элис, мать твоя всё же соблюла честь, непонятно чью, конечно, и у неё защемило спину, когда она сгибалась к замочной скважине. Мазь разогревающая есть?

Грегори прижался губами к коленке Элис и получил в ответ смущённый смех. Алисия лежала на постели полностью обнажённая, и только распущенные кудрявые волосы прикрывали её грудь, в то время как сам Грегори любовался ей целиком.

С отъезда родителей прошла неделя. И наступил конец первого месяца нового года. Он прошёл слишком сумбурно, но всё же временами сонно. Снежные дни тянулись вереницей, даря бураны и тихие снегопады. Дрова в каминах в такие дни горели особенно жарко и звучно. Поленья потрескивали, а огонь шумел в дымоходах. И не было ничего прекраснее вот таких вечеров, которые пропитывались ароматами весны и яблоневого цвета. Тогда Грегори казалось, что все-то в его жизни шло правильно.

Вместе с его Лис.

Которая с каждым днём расцветала, и даже паломничество родственников не могло погасить её сияния. А она действительно сияла как самая настоящая звезда. И в её сиянии хотелось греться. Переворачиваться набок, кутать в своих объятиях, ловить тихое дыхание. Или вот наоборот слишком резкое, заполошенное. Как несколько лучин назад.

А время словно старый часовщик шло медленно, ковыляя хромой походкой и держа в руках ржавый масляный фонарь. Оно перетекало из минут в часы, из них в дни и тянулось.

Алисия сильнее всех ощущала это. Она ждала.

Когда первая земля откроется от снега и явит взору ещё жухлую траву и мясистые комья грязи. Ждала, когда солнце станет дольше висеть в небе и согревать своим теплом половицы в главной гостиной, чтобы они блестели в его лучах. С нетерпением гладила сочные стебли домашних цветов, которые ластились к её ладоням и распускали соцветия раньше времени, только чтобы порадовать.

Она ждала весны.

С её сочной красочностью, которая смешает в себе шартезовую зелень и шафрановые блики. С её ароматами просыпающегося леса, который одновременно станет пахнуть и чистой родниковой водой и тающим снегом. А ещё намного густым душистым сплетением только что появившихся трав: овсяница, пижма, донник.

И Элис сама станет ароматом. Весенним, звенящим. И будет приносить с собой первые запахи сырой земли, озёрной воды, с которой только сойдёт лёд, и пряной густой — еловой смолы.

Алисия сама была весной в человеческом её воплощении. И сейчас ещё дремала, нехотя приоткрывая изумрудные глаза и наталкиваясь на снежные метели.

Грегори как-то внезапно понял, что от времени года одна конкретная чародейка безумно зависима. Прошлой весной его жизнь кипела и бурлила, летом пришла в равновесие, осенью — она плакала длинными дождями, чтобы к зиме свернуться клубком и уснуть. И это всё было от Элис. Это её настроение зависело от времени года. Это она сейчас сонно куталась в смятую простынь и была ласковой как кошка. И короткими днями она резко просыпалась. Всё больше бродила по поместью и шепталась о чём-то с домом, что впервые на памяти Грегори жаловался. Он рассказывал, как поддувает в чердачное окно, и тогда появились рабочие, которые меняли стёкла, а ещё по секрету рассказывал, что лаборатория в подвале слишком дымна, сыра и вообще стоит её оттуда убрать, и Элис убирала, утаскивала потихоньку сначала котёл вот, потом, незаметно для самого Грегори, почти все зелья, которые отныне стояли в шкафах во флигеле и ещё книги… Они нашли своё пристанище в его кабинете. И сам Грегори вдруг понял, что подвал сыроват и холоден, а от этого дома болеют.