Книга Изменить нельзя простить, страница 69 – Анна Томченко

Я не хотела слышать такие откровения. Но часть меня, которая почему-то меньшая и более сентиментальная, билась в экстазе и ныла на одной ноте: «Ну скажи ещё что-нибудь, скажи!». 

И Кирилл говорил. 

— А самое смешное, что я даже обрадовался, когда понял, что ещё не был с тобой. Ты стала таким запретным плодом с колючками. И это возбуждает, согласись? 

Кирилл положил ладони мне на талию и прижал к себе так сильно, что я даже под одеждой могла ощутить жар его тела. И сама горела тоже. Просто пылала от дыхания его, которое касалось шеи, и слишком интимного: 

— Так возбуждает, что безопаснее было уехать вчера. Тебе безопаснее, что я уехал вчера.  От тебя сбежал, потому что ещё несколько секунд глядя на запертую дверь, и я был готов ее вынести к чертям, не слышать, что ты кричишь… — горячие губы прикоснулась к слишком тонкой коже. — Точнее, больше всего я хотел, чтобы ты кричала… Извивалась. Стонала. Мокрая была от меня. И я бы слизывал все твои соки… Эти крики я хотел слушать сильнее всего…  

Сердце стучало громко. Все тело как оголенный нерв воспринимало наши объятия остро. Больно.

— Почему? — шёпотом спросила я, ловя ладонь Кирилла в кольцо своих рук. 

— Ты настоящая… — а голос его тоже обжигал. Или дыхание? — Тебя не купить. Не сломать. Не уговорить. Ты сама — целый большой мир, где есть эмоции, которые столько энергии дают, что хватило бы на электростанцию. Ты бьешь током, кусаешь сарказмом, удовольствие, когда ты просто согласилась… и ты горишь… 

Последнее прозвучало нелепо. Но я кивнула  на это и расслабилась. Облокотилась на Кирилла всем телом, чтобы он сжал меня в объятиях. Я пристроила голову ему на плече и уткнулась носом в аромат цитрусовых. 

— Не так все… Кирилл, не так… — бормотала я, хватая пальцами пуговицы на рубашке. 

— Не так конечно, — нервно отозвался Бестужев и попробовал встать с дивана, но я закинула руки ему на шею и подумала, что пусть все пойдёт к чертям. Вот серьезно! Я тут измену мужа пережила, предательство сестры, работы нормальной лишилась… Имею я право побыть слабой? — Все не так! Ты горишь! 

— Нет, это ты жаркий, — отмахнулась я. 

— Ты температуришь, Ева! — в негодовании разразился Кирилл и все же встал с дивана вместе со мной. В несколько шагов добрался до кровати и попытался отцепить меня от себя. — Как ты умудрилась? 

Ладонь легла мне на лоб, но я капризно стукнула Кирилла по руке и отвернулась. 

— Где ты могла простыть? Ты вообще меня слышишь? — кровать прогнулась под весом Кирилла, но у меня наверно жаропонижающее подействовало, потому что веки налились свинцом, и я прикрыла глаза. На заднем фоне слышались быстрые шаги, открывающиеся двери, немного турецкой речи, звонки телефона. Не моего. 

Я зевнула. Нащупала край одеяла и подумала, что вообще плевать, где Кирилл будет ночевать, пусть хоть рядом ложится, но главное, не будит. 

Появился перед глазами не Кирилл, а парень в медицинской форме. Мне что-то говорили на английском. Я пыталась уловить суть, но вместо этого безучастно наблюдала, как жгут перетягивает руку, и игла капельницы вспарывает кожу. Краем зрения я заметила, как Кирилл ходил по номеру и с кем-то общался по телефону. Рубашка излишне сильно расстегнута. Но ничего. Вот сейчас ещё немного, иголку из вены вытащат, и я снова усну.