Книга Развод. Без права на прощение, страница 80 – Анна Томченко

Кристина отказалась с нами ехать. Она, прихватив книжку, которую я купил, спустилась к реке и арендовала шезлонг. Я ревниво посмотрел вслед удаляющейся от меня жене и сузил глаза, замечая как один из охранников залип на нижних девяносто моей жены.

Глазёнки сразу выколупать захотелось, но я решил не портить Крис выходные похабной дракой, а посадив Мирона на шею, пошёл на стоянку.

К девяти вечера Мирон меня меня так умотал, что я на Крис смотрел со священным ужасом и не представлял как столько времени она справлялась с ним одна. Нам не нянька нужна была. Нам три няньки нужны были минимум. Я не отуплял, как Мирон в свои четыре мог одновременно быть в разных местах и при этом умудряться что-то отжечь. Например когда я строго сказал ему не прыгать с камней на привале в середине трассы, сын мне с ангельским выражением лица кивнул и через пару минут я увидел как он уже летел с одного валуна, при этом крича, чтобы я смотрел. У меня сердце чуть через задницу не выпало от такого. А потом на последнем участке, где надо было оставить всю технику, мы пошли пешком, а Мирон умудрился куда-то исчезнуть. Он шёл возле меня и в момент его не оказалось рядом.

Мне кажется я весь вспотел тупо от паники, но Мирон вылез откуда-то с середины шеренги народа, радостно крича что он маме букетик собирал.

Да я весь лес готов был уже в зубах притащить Кристине лишь бы Мирон больше не развлекался самодеятельностью.

Вернувшись в домик я выдохнул, но тут вспомнил про баню и чан под открытым небом. Печально посмотрел на Кристину, которая как раз сделала заказ в ресторане и выдохнул:

— Ты если хочешь, иди одна, мы с Мироном никуда не пойдём, — признался я, растекаясь по дивану, но Мирон заканючил:

— Ну ты же обещал… — так грустно, так горько произнес сын, что я собрал яйца в кулак и закатив глаза сказал:

— Только быстро и без соплей.

Кристина покачала головой, типа я сначала дал обещание, отменил и снова согласился. Я фыркнул, безмолвно отвечая, что я мужик, слово дал, слово забрал и только Мирон радостно ускакал в спальню собирать полотенца в баню.

А после бани и ужина сын выдохся и уснул, раскидав одеяла по постели, а я присоединился к Кристине, которая завернувшись в плед сидела на балконе с заварником цветочного чая. Я тяжело опустился в ротанговое кресло и выдохнул.

— Спасибо, — тихо сказала Кристина и придвинула мне по столику чашку с чаем.

— За что? — удивился я, не понимая за что и какие благодарности могут быть.

— За этот день, — Кристина натянула чуть ли не до носа плед. — За то, что вывез нас сюда, за то, что весь день провёл с Мироном.

— Он так похож неугомонностью на твоего троюродного дядю Борю, что я не знаю, как ты справляешься… — не без доли уважения к терпению Крис сказал я и прикрыл глаза.

— Точно! — согласилась жена. — Я как вспомню сколько шороха на свадьбе навёл дядя Боря…

— О! А помнишь племянника твоей матери из Саратова, который живого гуся припер? — почему-то тоже вспомнил я свадьбу.

— А самое главное мы так и не выяснили куда этот гусь потом делся, — согласно кивнула Кристина и у меня перед глазами встала картинка нас в загсе. Эта регистраторша тупая, которая почему-то называла Кристину Христиной. Теща с корзинкой цветов, которую мы с Крис называли поминальной, отцы, которые скрывались от матерей и тихонько во время перерывов уходили пропустить по рюмашке на улицу.