Книга Плохой для недотроги. Я тебя испорчу, страница 68 – Ая Сашина

Надеваю свои наушники и включаю радио, пытаясь заглушить все эти разговоры и сосредоточиться на учебе. Каждый новый трек заставляет меня забыть о шёпотах, но стоит взглянуть на кого-то из знакомых — и они снова здесь, эти взгляды полные осуждения и любопытства. Может, внутри у них и скрываются крошки зависти, но мне от этого не легче.

Как бы мне хотелось, чтобы все просто оставили нас в покое. Адам — мой выбор, но даже его авторитет не может заткнуть рты сплетников. Я знаю, что это лишь вопрос времени, когда всё утихнет, но сейчас эти мысли как тяжёлые камни на душе. Я чувствую себя в тисках, и лишь мечта о спокойствии даёт мне надежду на лучший день.

С мамой бы еще разобраться — признаться ей в том, что я не буду монахиней, что у меня есть парень. Адам каждый день вспоминает об этом. Злится из-за того, что я продолжаю играть перед мамой роль святоши.

Когда пары заканчиваются, выхожу на улицу. Не ожидаю того, что путь мне тут же преградит Селицкий. Как же он достал!!!

— Ты сегодня одна, ледяная принцесса? — интересуется насмешливо. — Значит, точно пришло время нам поговорить. Помнишь, я предупреждал, что однажды это случится?!!

— Ты когда-нибудь отстанешь от меня? — страх и злость смешиваются во мне.

— Отстану, — смеется. — Видео вот посмотри, и гудбай, крошка.

Я стою, ощущая, что почва уходит из-под ног. Борис тянет ко мне телефон, и в тот момент, когда я вижу Адама, всё вокруг теряет смысл. Липкий ужас охватывает меня, как тёмные щупальца, душа стынет, а сердце забивается в бешеном ритме. «Хочу сказать!» — голос Бага в телефоне звучит так смело, так уверенно, как будто он владеет моим миром. Каждое его слово отдается в моей голове, словно удар молота по последнему куску надежды. «Все овечки, которые пасутся на нашем лугу, только наши! На новенькую у нас свои виды! У нас на неё спор! Вам же не советую к ней подходить близко!» — эти слова режут, словно нож, оставляя глубокую рану. Сердце сжимается от боли, а в горле неожиданно пересыхает. Я оборачиваюсь к Борису, который, кажется, испытывает удовольствие от происходящего.

— Жаль тебя, — произносит он, и мне становится плохо.

Как он может так говорить? Что он знает о том, каково это — быть преданной?

Ощущаю, как мир вокруг меня рушится. Не верю ни ничтожным словам, ни состраданию Бориса. Всё это выглядит, как коварная игра, и я не хочу быть пешкой. Весь этот момент — как маховик, раскручивающийся с каждым выдохом, оставляя меня лишь с одним: настигнувшей отчаянной болью.

Неожиданно в голове вспыхивает мысль, будто молния разрывает тьму.

— Это из-за видео вы подрались прошлый раз? — спрашиваю.

Мой голос едва слышен, но в нем железобетонная настойчивость. Я надеюсь, что это просто недоразумение, что есть хотя бы крошечная надежда на то, что всё это не на самом деле. Но надежда рушится. Борис кивает — его глаза искрятся победой, как будто он только что раскрыл важный секрет, и когда я это вижу, внутри меня всё переворачивается.

Словно всё вокруг приостанавливается. То, что когда-то было наполнено светом, сейчас заполняет тьма и тревога. Как Адам мог опуститься до этого? Всё, что у нас было, кажется теперь такой хрупкой иллюзией. Я раздавлена — каждый кусок меня сжимается в комок боли. Я хочу закричать, но вместо этого просто стою, не в силах поверить в слова, которые уже навсегда застряли в моем сердце. «Ты предал меня», — повторяю про себя, с огромной тенью отчаяния, нависшей над всеми моими мечтами и надеждами.