Книга Плохой для недотроги. Моя!, страница 13 – Ая Сашина

— Ты всегда знала, как меня порадовать, — говорю я, садясь за стол. Хотя, если честно, аппетита совсем нет.

Мы едим в уютном молчании, лишь изредка обмениваясь несколькими фразами о повседневности. Но всё равно начинает нарастать тревога — этот момент сладкой тишины ненадолго.

Наконец, когда аппетит удовлетворен, мы перемещаемся в гостиную. Я сажусь на диван, Майя устраивается напротив. Я замечаю, что её лицо стало серьезным. Она больше не улыбается — готова вернуться в прошлое.

— Я знала, что этот момент наступит, — говорит она, глядя мне в глаза. — Знала, что мне придется просить у тебя прощения, — произносит на выдохе. — Прости, солнышко! Если сможешь.

Вот так поворот. Обрыв… Совершенно неожиданный для меня.

— Простить? За что? — наконец произношу я и сама удивляюсь, как спокойно это звучит.

Майя молчит. Она ищет слова, но я вижу, что ее внутренние демоны тоже просыпаются. Я знаю, что я не одна в этих воспоминаниях.

— За то, что я обманула тебя, — она всё-таки прячет взгляд. Ей стыдно.

— Продолжай, пожалуйста…

— Я бы никогда не обманула, — оправдывается, не понимая, что это для меня второстепенно. — Но помнишь, я тебе рассказывала, что у меня заболела маленькая племяшка? Так вот… Марина предложила мне денег, и я поняла, что это выход.

— В чем обманула? — прерываю её сбивчивый от волнения рассказ. — В чем именно, Майя?

— Адам… Он попал тогда в ИВС.

Ангелина

— Ивс? — испуганно смотрю на неё. Нет…

— Изолятор временного содержания, — говорит, думая, что я не понимаю.

— Я знаю, как это расшифровывается. За что??? — воздуха не хватает.

— Адам был инициатором какой-то драки.

— Он подрался с Селицким, — шепчу, мгновенно вспоминая фамилию ректорского сынка и практически не сомневаясь в своих предположениях. Тогда ведь всплыло то видео… И Адам, получается, уехал, чтобы устроить разборки с Борисом.

— Возможно. Я не знаю. Знаю лишь то, что, когда я пришла, как обычно, делать уборку в их квартире, Марина сказала, что я могу заработать большую сумму денег. От меня требовалось только одно: не рассказывать тебе, что Адам за решеткой.

— Почему?

Майя пожимает плечами.

— Могу только предположить: Марина понимала, что ты для Адама якорь, и что, если ты будешь рядом с ним, он точно никогда не уедет с ними. Неизвестно, конечно, что говорил ей сам Адам…

Вспоминаю слова Багаева, когда он спрашивал, разговаривала ли со мной Марина. Значит, он просил со мной поговорить? И все эти ролики в социальных сетях… Получается, это был не Адам?

— Сколько он сидел?

— Пару месяцев точно. Потом его удалось вытащить, и всем семейством они сразу укатили из страны.

Вот почему Ян — сука… Это он снимал все те истории. Неужели всё было рассчитано только для меня? Неужели всё это было тщательно продумано матерью Адама? Но… Почему сам Адам не позвонил, когда вышел?

— Прости меня, девочка, — Майя стыдливо смотрит мне в глаза. — За то, что соврала тогда, за то, что столько лет скрывала всё это.

Пока что я не понимаю, как правильно реагировать на этот поступок Майи. Осудить? Это было бы, наверное, неправильно. У неё был мотив так поступить. Я помню её рассказ о том, как тяжело болеет её племянница.

— Перестань, — прошу. — Того, что сделано, не вернешь и не исправишь.

Мне хочется на свежий воздух. Хочется подумать. Снова подумать… В последние дни, мне кажется, мой мозг готов сломаться от всех этих размышлений.