Книга Внутри, страница 47 – Катрин Корр

— А разве это не так? — спрашиваю, осмелившись взглянуть в его глаза. Господи, я задала вопрос, который не давал мне покоя долгие годы!

Аверьян громко выдыхает носом. Продолжая смотреть на меня, он подается вперед и ставит локти на стол. Ему без труда удается внушить опасение, а ещё напомнить о том странном чувстве, что я испытала в клубе, когда его рука застыла в воздухе рядом с моим лицом… Млею. В животе вновь пробуждается волнение, неизвестность похожа на густой туман, куда мне боязно, но очень хочется войти.

Привлекательный. Пугающий, но привлекательный.

— Нет, Адель. Ни ты, ни кто-либо другой не был этому причиной. Я просто остался там, где мне было хорошо. Я работал, развивался, совершенствовался и путешествовал по миру. Если нужна причина, то вот она — я просто жил в свое удовольствие и учился любимому делу у лучших.

Он не лжет. Конечно, я не так хорошо его знаю, и всё же его взгляд ясный и открытый, в нем нет и слабой тени недосказанности.

Неосознанно приоткрываю губы и медленно выдыхаю, ощущая приятную легкость в плечах. Черные глаза напротив, как и вчера, как и день назад, нежно и волнующе опускаются на мои губы и замирают на слишком продолжительное мгновение. Мне кажется, что воздух вокруг нас становится колючим. Нет, плотным. Очень теплым.

Почти горячим!

Что там спрашивала Вероника про мои чувства? Сомкнув губы, с трудом сглатываю, а в ушах отдаленным эхом проносится её голос:

«Вы подружитесь! У меня прекрасный сын и замечательная дочь».

«Семья», — подключается голос Кирилла.

Сознание напоминает мне о необходимости развеять туман в голове. Немедленно. Мы же семья. По крайней мере, так считают все вокруг. И я бы решила, что Аверьян думает о том же, резво принимая прежнее положение и нетерпеливо срывая с шоколадной конфеты шелестящую обертку, но ведь он точно не слышит этот странный треск в воздухе. Не ощущает эти волнующие вибрации, похожие на волны… Не чувствует то, что может противоречить братско-сестринским отношениям между нами, которые установили родители.

Брат и сестра.

Старший брат и его младшая сестра.

Вот он — бред бредовый.

— Ничего страшного не происходило, — отвечаю с запозданием и ставлю кружку ближе к себе. — Шептались за спиной, иногда выжидали, когда я останусь одна, и в подробностях рассказывали о том, что меня ждет, если ты никогда не вернешься или вернешься. И в том, и в другом случае мне не повезет.

— Тебе причиняли физическую боль?

— Разумеется, нет! Правда, один раз я упала в это озеро на свой день рождения. Тогда сентябрь был очень холодным, а вода ледяной.

— И как это вышло? Тоже из-за собственной неуклюжести и неосторожности?

— Вообще-то нет. Тут меня действительно столкнули с причала.

— Кто?

— Аверьян, это было давно.

— Давно не давно, но мне погано на душе, ведь я не смог оградить маленькую тебя от этой безжалостной стаи акул! Черт, да я даже предположить не мог, что такое возможно!

Маленькую меня?

«У старших братьев это в крови: демонстрировать свой суровый характер и превращаться в питбуля, когда какие-то парни проявляют интерес к их сестрам», — слышу я звонкий голосок Дарины.

Досадно. Почему это звучит так неприятно? Почему у меня такое чувство, будто Аверьян считает меня десятилетней девочкой с двумя хвостиками по бокам и с красным лаком на искусанных ногтях? И вообще, почему ему может быть погано на душе, если он меня ненавидит?