Книга Либерти, страница 91 – Катрин Корр

– Никакого старика Рихтера не было?

– Умница. Женщина с фамилией Массаллис обвела вокруг пальца не один, не два, не пять десятков человек. Она выдумала некоего человека, владеющего очень старинными и дорогими вещицами и, прекрасно ориентируясь в мире искусства, завлекла в свою игру очень богатых людей. Она по-настоящему очаровала их, некоторые даже влюбились в неё за несколько часов, утверждая, что женщина была фантастически красивой. Получив огромные деньги за свои тарелки, Массаллис исчезла. Вместе с подлинными произведениями искусства и драгоценностями. Полиция подняла дела тридцатилетней давности и стало ясно, что она выставила на аукцион большую часть тех вещей, что значатся в списке «украденных».

– И что? Её так и не поймали? Это же значит, что она имела отношение к той банде?

– Эту фантастическую красотку и грозу всех мужчин больше никто и никогда не видел, – усмехается Эрик. – Ясно дело, она сменила внешность и наверняка жила под разными именами. Учитывая, что женщина оказалась такой смекалистой и бесстрашной, детективы пришли к выводу, что именно Массаллис была главной в банде «Невидимых». В одиночку проворачивать такое нереально.

– Тогда, где же её сообщники? Неужели за столько лет ни одного не удалось обнаружить?

Эрик пожимает плечами, а потом смотрит на меня так, словно умолчал о главном и теперь понятия не имеет, можно ли мне вообще доверить эту страшную тайну.

– Ты так много знаешь об этом потому, что изучал где-то, да? В университете? Ты тоже какой-нибудь коллекционер?

– Я – нет.

– А кто тогда?

– Мой дедушка, – тихо отвечает Эрик.

– Мм! Что он собирал? Картины? Постой… Какой дедушка? У тебя же дядя был, или я что-то путаю? – Смотрю на молчаливого Эрика и накрываю рот руками. – Ты это выдумал? Историю с родителями и дядей, который воспитывал тебя?

– Мои родители правда погибли. Но у меня нет и не было никакого богатого дяди. Был только дедушка.

– Ясно, – осторожно говорю я. – Так и что твой дедушка коллекционировал?

– Всё подряд. То, что имело хоть какую-то ценность. Он мало разбирался в искусстве. Если честно, – хмыкает Эрик, – вообще его не понимал. Неореализм, пуантилизм, каприччо – кляксы и кляксы. Главное, что стоят большие деньги, а остальное совершенно неважно и неинтересно.

– Я всегда думала, что те, кто приобретают настоящие произведения искусства, очень хорошо разбираются в нем.

– В том то и дело… Мой дедушка никогда не покупал картины, чаши и часы на каком-нибудь аукционе. Со всей необходимой документацией. И он никогда не продавал ничего из своей коллекции.

– Не покупал? Значит, он…

– Будучи молодым парнем, он влюбился в привлекательную девушку, грезившую создать огромную галлерею, где были бы собраны самые удивительные и недопонятые когда-то произведения искусства. Чтобы весь мир приезжал в Лондон и восторгался невероятной мощью истории. Эта девушка полагала, что сила предмета, как и его материальная ценность, заключалась в его значении для конкретного человека или семьи. Известные всему миру картины, королевские драгоценности, антикварные вещи – всё это хранится в галереях Парижа, Москвы, Амстердаме и Лондоне. О них известно даже детям. Но, когда картины пишут для определенного человека, или создают бриллиантовое ожерелье для любимой – ценность и значимость этой вещи возрастает в стократ. Почему мир зациклен только на работах Да Винчи и Густава Фаберже, когда вокруг столько неизвестных и не менее талантливых создателей прекрасного? Проблема заключалась в том, что никто из людей не хотел расставаться со своими драгоценностями. Никто не желал продавать за копейки фамильные сокровища неизвестному человеку, чтобы тот выставлял их на всеобщее обозрение в такую же неизвестную галлерею. Это выглядело сомнительно и вызывало недоверие. И тогда, поняв, что с главной мечтой своей жизни можно смело распрощаться, девушка стала просто похищать то, что ей было нужно.