Книга Снежные холмы, страница 67 – Катрин Корр

– Д-дум-мала, что в-вы в-вед-дете м-меня «д-до-м-мой». Ка-а-ак ж-ж-е х-х-хол-л-лодно. – Останавливаюсь, но мужчина хватает меня за локоть и толкает вперед. – Н-нет, я н-не х-хочу т-туда! М-мне н-нуж-жно «дом-мой».

– Боишься встретиться со своим дружком?

– Н-не в-ваш-ше д-дело, – отвечаю я и вновь останавливаюсь.

Этот грубиян тут же пихает меня, и я запинаюсь.

– В-вам н-не стыд-дно? – злюсь я, но голос дрожит от холода, а зубы громко стучат. Вряд ли в моем тоне можно услышать недовольство. А ведь я, черт возьми, разозлилась сейчас.

– Мне? Нет.

Пытаюсь остановиться, но он словно бульдозер на автомате, непоколебимо движется только вперед.

– В-вы не м-мож-жет-те так с-со м-ной об-бращатьс-ся! Я н-ник-куд-да с в-вам-ми не п-пойд-ду! С-слыш-шите?

Снова торможу и на этот раз у меня получается заставить гору позади меня остановится. Мужчина резко хватает меня за плечи и разворачивает к себе, прям как несколько часов назад, когда я впервые решила прокатиться на опасной плюшке.

– Здесь нет никакого дома, и уж тем более – твоего! А если ты хочешь переться в свою гостиницу в этих шмотках, которыми можно только подтереться – вперед! Упади в сугроб, замерзни там и валяйся в снегу до утра, пока какой-нибудь идиот, вроде твоего дружка, не найдет твой замерзший труп!

Ничего себе, разошелся. Не будь мне так холодно, я бы наверное описалась от страха.

– В прошлый раз тебе невероятно повезло. Но сейчас, вряд ли кто-то примчится спасать твою шкуру!

Ох, ну конечно же! В курсе, как я едва не замерзла в сугробе по собственной глупости. И осознание того, что мое «везение» искренне расстраивает его – меня постепенно приводит в ужас.

– П-п-почем-м-му вы т-так с-со мной? Н-н-неуж-ж-жели я ис-с-споган-н-нила ваш-шу ж-жизнь? Э-т-то всего л-лишь б-б-бойлер.

Стараюсь продемонстрировать суровое упрямство, но меня трясет от холода так, как будто я еду по огромным кочкам в кузове разваливающегося грузовика.

– Иди вперед, – говорит он, грубо пихнув меня в плечо.

– Хв-ватит! – кричу я. От звука моего сорвавшегося голоса его глаза заметно темнеют, и он тут же хватает меня за локоть и тащит перед собой. – Хв-ватит! Хв-ватит, – плачу я.

Спотыкаясь, с трудом иду по хрустящему снегу, а слезы, точно плавящиеся нити, обжигают лицо.

Когда он сильнее сжимает мою руку, становится так страшно, что невесть откуда находятся силы для борьбы. Начинаю брыкаться, вырываться, но его рука намертво вцепилась в мою. Глухо кричу, в надежде, что кто-нибудь услышит и прибежит на помощь. Но здесь безлюдно, ни единой живой души.

Плевать кто он, плевать, что если я врежу ему, то могу лишиться работы. Этот придурок совсем с ума сошел! Резко разворачиваюсь и со всей силы ударяю его по лицу свободной рукой. Неприятная боль проносится в теле. Чувствую себя ледяной статуей, разлетевшейся на миллион осколков. Мой кулак попадает в квадратную челюсть, и судя по его лишь удивленному выражению лица, больно я сделала только себе. Успеваю воспользоваться моментом, пока он ошарашенно глядит на меня, и вырываюсь. Пытается ухватиться за мой шарф, что-то невнятно кричит мне, но я пячусь назад, как какая-нибудь героиня ужастика, встретившаяся лицом к лицу с маньяком.

Вновь спотыкаюсь о чертов фонарь и лечу назад. Он все же успевает схватиться за шарф, но это не спасает меня от падения. Второй раз за последние двадцать минут падаю в снег, но на сей раз пятой точкой, а она по ощущениям словно в камень превратилась от холода.