Книга Наследник по крови, страница 3 – Елена Николаева

— Илья тоже имеет право знать.

— Илье самому нянька нужна! А тебе силы, чтобы родить здоровое дитя!

— Прости, — всхлипнув, я сбегаю, захлопывая дверь.

По пути дрожащими пальцами набираю номер Максима. С первым раздавшимся гудком мое сердце лопается и падает камнем куда-то вниз. А потом эти звуки кажутся длинными и нескончаемыми. Невыносимо давящими. Тянутся и тянутся один за другим. Лезвием по сердцу режут. Душу из груди по кускам вытаскивают. Задыхаюсь, не сдерживая слез.

Почему он не берет трубку?

Почему?

Зачем оставил мне свой личный номер?

Уверена, он видит, что я звоню.

Злится? Всё ещё на меня злится?

В какой-то момент я мысленно соглашаюсь на все его условия. Может быть, роль содержанки не так уж плоха? Макс, пожалуйста, ответь мне. Ответь…

— Слушаю, — раздавшийся в трубке знакомый голос молнией врезается в уши. Спотыкаюсь на последней ступени и со всей дури приземляюсь коленными чашечками на асфальт. Из груди вырывается истошный сдавленный стон.

«Господи…» — зажимаю ладонью рот, чтобы не издавать лишних звуков. Дышу носом. Слёзы льются градом на пол. Боль настолько острая и пронзительная, что темнеет от неё в глазах. Кажется, коленки разбила…

Ива

— Дочка, тебе помочь? — раздается над головой чей-то голос.

Поднимаю заплаканное лицо и встречаюсь с сочувственным взглядом случайного прохожего.

Мужчина средних лет сразу же порывается оказать мне помощь. Подхватывает под мышки, поднимает с земли и усаживает на близстоящую скамейку.

Я стараюсь не стонать от пульсирующей в коленках боли, поскольку Пожарский всё ещё на связи и мне не хочется, чтобы он считал меня слабой и уязвимой.

— Надо поаккуратнее быть, — обеспокоено ворчит мужчина, рассматривая алое пятно крови, проступившее на джинсовой ткани в области колена. — Что ж вы под ноги не смотрите? Молодежь… Вечно куда-то спешите. Сильно болит?

— Уже получше. Спасибо вам… — прохрипев, густо краснею. Отдышаться не получается. Сердце с удвоенной силой колотит по ребрам и качает кровь. Уши и щеки огнем горят. Во рту пересыхает, когда я, глядя на спину уходящего прохожего, подношу мобильный обратно к уху. Слова сразу же застревают в горле, когда я слышу по ту сторону трубки раздраженное сопение.

Бож-ж-же, дай мне сил…

— У тебя две минуты изложить цель звонка, потому что на третьей я выключу телефон, — твердый, как сталь, голос режет барабанные перепонки. Зажмуриваю глаза, ощущая всеми фибрами души холодность и безразличие Максима. — Я прервал совещание, Иванна. Мне казалось, мы всё обсудили месяц назад. Что тебе нужно?

Сглотнув, я делаю резкий вдох. В сердце раскаленная игла вонзается. Нестерпимая волна жара расходится по груди.

— Я хочу вернуть деньги, которые ты передал вместе с моей сумочкой посыльным, — сиплю я, оглушённая собственным взбесившимся пульсом.

— Не стоит. Ты их отработала. Пользуйся, — чеканит Пожарский, раздирая моё измученное сердце пополам.

— Отработала? — недоуменно переспрашиваю, спускаясь с небес на землю.

— Иванна, двадцать восемь человек ждёт меня в переговорной. У тебя всё? — его голос нещадно рубит по нервам. Скатившиеся по щекам слезы обжигают кожу жидким огнем.

— Макс… — с судорожным всхлипом выдыхаю я и тотчас вздрагиваю от холодной и твердой, как лед, интонации.

— Максим Андреевич, — звучит четко, как приказ.