Книга Взрывная смесь. 8. До конечной, страница 43 – Елена Николаева

— Дурачок, — разворачиваюсь к нему, вскидываю кверху глаза и встречаю жёсткий вопрошающий взгляд вдруг потемневших глаз Захарова. Кажется, в них сейчас не только буря, поднявшая графитовую пыль, ещё и дьявольский блеск присутствует, будоражит до мозга костей. От этого лёгкие забывают дышать. Коленки то и дело дрожат…

— Снимай платье, Яна... — чуть склонившись, повторяет мягче, практически мне в губы. — Оно тебе очень идёт. После наденешь обратно. И трусики снимай.

Падаю и разбиваюсь на осколки от прямого заявления.

— Женя… — не узнаю свой робкий голос.

— Поторопись.

Отрицательно верчу головой, переводя взгляд на его лоб. На нём всё ещё присутствует повязка. Придётся и её заменить.

— Становись под душ и подай мне гель с мочалкой, — говорю, намереваясь, наконец, осуществить то, за чем мы сюда пришли. — Затем отойдёшь подальше от струй, и я тебя намылю. Ничего сложного… Ай!!!

Вскрикиваю от неожиданности, когда Евгений, прорычав что-то невнятное, нетерпеливо сгребает меня в охапку одной рукой и встаёт вместе со мной под душ.

— Что ты делаешь Женька?! — приходится возмутиться.

Вмиг становимся мокрыми, сливаемся телами, поверхностно дышим, глядя друг другу в глаза.

В ушах оглушающе грохочет пульс. Замечаю, как взгляд его становится диким. Эмоций не счесть. Такой сумасшедший микс, что я сама теряюсь вместе с ним.

— Ты ненормальный.

— Я предупреждал. Ты не приняла всерьёз мой совет, теперь будем мыться так.

— Обнявшись? — неосознанно хватаюсь за его шею, чтобы не упасть, потому что от этой близости не только голова кружится, из-за неё мои губы тянутся к его…

Вода заливает лица так, что дышать становится сложно. Я понимаю, что полностью нарушаю установленные мною правила, но остановиться уже не могу. К нему тянет настолько сильно, что все мои бастионы рушатся в один миг, осыпаясь обломками к ногам.

Прикрываю глаза, чувствую его дыхание на губах. Кожа к коже, и острый разряд электричества снова поражает меня, прямо в сердце, потому что Женя не отстраняется, он словно заново исследует, пробует прикасаться ко мне губами, кончиком «неуверенного в себе» языка.

Привстав на носочках, прижимаюсь к нему ртом, грудью, животом, чувствую, как сквозь мокрую ткань в развилку между ног пытается прорваться твёрдый член. Внутри происходят неописуемые химические реакции, взрываются фейерверки, распускаются бутоны цветов, срывающиеся ввысь огромные стаи птиц, словно крыльями щекочут моё нутро вплоть до яремной ямочки...

Всё как в чудесном сне. Мой любимый рядом, со мной, прижимает к своему телу сильной рукой и губительно медленно, без участия языка, пробует ощутить мои губы. Не сминает их, не облизывает, не набрасывается с жадностью, чтобы прихватить их зубами и свести с ума в один миг. Он просто прикасается к ним нежно, щекочет, как будто лепестками роз, жалит кожу будоражащими импульсами, разжигает в теле очередной невыносимый пожар.

— Ж-е-н-е-ч-к-а… — из горла вырывается то ли стон, то ли судорожный вздох.

Ноги начинают подкашиваться. В поисках опоры, слепо хватаюсь за больное плечо, и тут же меня отбрасывает в реальность. Огорошенная внезапно резанувшим по нервам пронзительным стоном Евгения, бьюсь в истерике.

— Прости. Прости меня, пожалуйста, прости… — отпрянув от него, как от огня, нервно хватаюсь за мочалку и баночку с гелем. Дрожащими руками наливаю жидкость. Естественно перебарщиваю.