Онлайн книга «Взрывная смесь. 8. До конечной»
|
А завтра она залезет к нему в душевую в обнаженном виде, так как знает, что её пациент многого не помнит из прошлого, более того, он почти вдовец, если не случится чудо, и жена его не выкарабкается из тьмы на свет божий… Господи, Яна, хватит! Дура! Какая же я дура! Сколько раз себе говорила — не нужно себя накручивать. Но почему-то моей фантазии на это наплевать. Она умеет сбить с толку в самый неподходящий момент. Рисует такие откровенные картины, от которых голова кругом идёт и сердце трещит по швам, кровью обливаясь. Не зря говорят — у страха глаза велики. А глаза ревнивой, влюблённой дурочки — сверхвелики! Я ужасно боюсь его потерять. Как подумаю об этом, так внутри всё в тугие и болезненные узлы сжимается. Размышляю о плохом, вместо того, чтобы хоть как-то настроиться на лучшее… «Возьми себя в руки», — уговариваю сама себя. — «Хотя бы на время успокойся!» Здесь, в его доме, не смогу этого сделать. Как бы я ни старалась — ничего не выйдет. Всё напоминает о нём, о нашем прошлом, о сегодняшней ночи на кухне и в кабинете... Выхватив первый попавшийся серый костюм, перекидываю его через руку. За ним рубашку, галстук, ремень. Второй подцепляю парфюм с туфлями и выхожу из тесного пространства, которое постоянно наполнено его запахом. Здесь им пропитан каждый уголок, каждая его вещь. Не возможно дышать, не забив им лёгкие до отказа. Отдам ему одежду и уеду в студию, как и планировала вчера. Надоело сидеть дома. Надоело накручивать себя и ждать перемен. Поспешив покинуть спальню, спускаюсь на первый этаж. Нужно найти Тима и подготовить к новым событиям. С Женей он привык резвиться, а отцу сейчас нельзя. Ему нужен покой. Никаких резких движений и силовых нагрузок до того времени, пока врач не разрешит. А если Женя не воспримет его как родного? Он ведь сына не помнит, как и меня, а Тиму сейчас, как никогда, нужна мужская поддержка. И Женя её оказывал сполна, пока не угодил в автокатастрофу. Как объяснить мальчику, что он для гонщика сейчас чужой? Господи, как? Подхожу к приоткрытой двери, и сердце ёкает из-за звучания детского голоса в отцовской комнате. — Я соскуцился. А де ты был вцела? И пациму у тебя такая большая сыска на гааве? * * * Повисает затяжная пауза. Именно из-за этого сердце в моей груди совершает болезненный кульбит и замирает вместе со всеми внутренними органами. Кажется, даже кровь перестаёт шуметь в ушах, застывает в венах. Почему он молчит? Неужели нечего сказать ребёнку? Я почти успеваю прислонить ухо к двери, как раздавшийся голос Захарова ещё раз вынуждает сердце дрогнуть и оборваться… — Ты хмуришься точно также, как твоя мать. Даже складочка между бровями напоминает трезубец. Забавно… В каждом его слове проскальзывают тёплые и мягкие, как бархат, ноты, способные заворожить звучанием любого слушателя. Особенно меня. — Ты знаись мою маму Вику? — заинтересованно щебечет Тим. Только не это! Зачем он о ней вспомнил сейчас? Ну зачем??? О таком без психолога не говорят. Он только-только начал забывать их… — Знаю, Тимоха. Очень хорошо знаю. — Аткуда? Внутри меня взрывается паника, разлетаясь огненными расплавленными ошмётками по всему телу. Следом ледяными иголками впивается в каждую клеточку, липким потом спину покрывает, заставляет сорваться с места и влететь в комнату выпущенным скоростным снарядом. |