Книга Взрывная смесь. 8. До конечной, страница 93 – Елена Николаева

Боже мой, неужели заберёт его у меня? Хладнокровно отнимет ребёнка?

— Бойсе нисего. Лугал гломко Стаса некласивыми словами, а потом баталейка лазлядилась.

— И ты молчал? — горло сдавливает отчаянием. Слёзы не заставляют себя долго ждать. Скатываются по щекам. В груди разворачивается такая буря из тоски и обиды, что не могу ни вздохнуть, ни выдохнуть.

— Ты сийна ластлоилась? — заглядывает в глаза, виновато хлопая ресничками. — Ян, ну пласти. Я бойсе не буду мутики сматлеть так долго.

— Ничего страшного, малыш, — притягиваю его к груди. Обнимаю. Глажу ладонями спинку и затылок, словно прощаясь. Тискаю, целую розовые щечки. — Всё хорошо, родной. Я очень тебя люблю. Всегда помни об этом. Хорошо? — говорю, а самой хочется волком выть.

Ну почему всё так? Почему мы должны причинять друг другу боль? Зачем? Неужели эта чертова амнезия никогда не закончится?

— Ян? Так мы идём? — робкий голосок проскальзывает в мою голову, заставляет вынырнуть из омута мыслей.

Новость о приезде Жени впервые меня потрясла настолько сильно, что трудно вспомнить какую либо ситуацию, вызвавшую подобные чувства. Если бы не прозвучавшие в последний вечер хлесткие, как плеть, слова, я бы не испытала сейчас панику. Тим в одну секунду перевернул внутри всё вверх дном. Заставил побледнеть.

— Идём, Тимошка, конечно же идём, — вытираю слёзы. Приложив максимум усилий, поднимаюсь на ноги, испытывая головокружение. Хочется вернуться обратно в нашу комнату, зарыться в подушку лицом и ни о чём не думать, просто уснуть, но раз пообещала ребёнку, значит выполню просьбу. Пусть этот момент отпечатается в его памяти, как один из лучших.

На мостике оказываемся за считанные секунды. Тим, зарядившись энтузиазмом, доходит до самого конца. Встаёт на колени, опускает листик крапивы в воду и начинает высматривать в пруду лягушек. Сажусь рядом с племянником. Пока он дёргает за верёвочку, привлекая добычу, я молча наблюдаю за ним со стороны. Такой смешной. Полностью сосредоточен на занятии. Профиль, точь-в-точь, как у отца. Такие же пушистые ресницы, линия подбородка, носа, губ...

Почувствовав очередной прилив тоски по любимому мужчине, прикрываю веки на пару секунд, чтобы сдержать слёзы. Всего на пару секунд, пока неожиданный вскрик Тима не вынуждает меня подпрыгнуть на месте и широко от изумления раскрыть глаза.

— Ян, сматли, сматли! Папа плиехал! Папа госик плиехал! Ула! Ула!

Удочка резко летит в сторону. Тим, подрываясь с места, начинает лететь навстречу возникшему из ниоткуда Захарову. Ножка соскальзывает с влажного мостика, и ребёнок кубарём летит в воду.

— Тииим!!!! — истошный крик прорезает моё горло.

От ужаса цепенею. Нужно броситься его спасать, а я смотрю, как он беспомощно барахтается и уходит под воду. Не могу пошевелиться. Тело сковывает ледяной страх.

* * *

— Сиди на месте! — крик Жени помогает опомниться. Тяжёлые торопливые шаги по мостику начинают убыстряться. Слышу, как сбрасывает туфли, пускается, что есть духу в бег по сколоченным доскам, скидывая по пути пиджак. Ни секунды не колеблясь, кидается в воду в одежде и выныривает вместе с Тимом на поверхность, отфыркиваясь.

— Герман, помоги!

Смотрю на вялое тельце Тима, болтающееся в воде, и спина ледяным потом покрывается. Тело безжалостно бьёт озноб. Как только Женя с охранником укладывают ребёнка на мостик, Герман переворачивает его на живот, кладет грудной клеткой на колено и выкачивает воду из лёгких. Не в силах находиться в стороне, срываюсь с места, подползаю к ним на дрожащих конечностях. Нарастающий в груди плач вырывается наружу.