Книга Не твои наследники, страница 80 – Елена Николаева

Я не сильна в молитвах. Просто стою и мысленно взываю к Богу. Прошу о том, чего бы мне хотелось больше всего на свете. Ощущая какую-то особую внутреннюю связь с храмом, пронизывающую насквозь, не могу сдерживать слёзы. Они невольно наполняют мои глаза и скатываются большими тяжёлыми каплями по щекам.

Неотрывно глядя на мерцающий огонь, молюсь. Прошу для папы здоровья и молча плачу.

В храме немного прохладно. Ощутив нарастающую дрожь, обнимаю себя руками. Наверное, это из-за эмоций. Кожа постепенно покрывается мурашками и начинает покалывать. Свечка, начав коптить, почему-то тухнет, а мне резко становится не по себе. Я теряюсь, глядя Богородице в глаза…

— Не верь в приметы, — шепчет Мила, заново поджигая мою свечу. — Люди их придумывали от нечего делать. Пойдём, выпьем чего-нибудь горячего. Согреемся. Что-то я замёрзла совсем.

Перекрестившись, выходим из часовни. Рому замечаю поодаль. Уловив за спиной движение, оборачивается и вперяет в меня цепкий взгляд.

— Как взрыв, Викторович? Главный живой?

Маша

— Да понял я! Понял! Буду начеку. С Исаевым что? Твою мать… Скорую вызвали? Ага. Ясно. А ты как? В норме? Ок… Я сообщу, когда будут новости.

Рома говорит, а у меня под ногами асфальт начинает медленно переворачиваться. Парень оказывается рядом за считанные секунды. Предотвратив моё падение, фиксирует тело вертикально земле.

— Мария Викторовна! Черт, всё хорошо. Тише, тише, нельзя, нельзя падать в обморок. Слышите меня? Маша? — похлопав по моим щекам, решает подхватить на руки. — Всё в порядке. Руслан Георгиевич жив. Жив он. Слегка контузило. Уже в норме.

Он отчитывается быстро и чётко. Я его слушаю, но каждая последующая фраза слышится всё меньше и разборчивее. Словно из-под толщи воды доносится каким-то замедленным гулом.

Сначала папа, теперь Руслан.

Господи, за что? Лучше бы ты Петра наказал за измену.

От этих мыслей сердце, больно сжавшись, обрывается вниз.

— Эээй, Машуль, ты чего. Глазки открой, — голос Миланы неуловимо ускользает. — Дыши, родная. Хватит с тебя стресса… Машка… Машка, очнись!

Мрак окутывает мгновенно. Притупляется чувствительность. Сознание заволакивает плотным туманом, сквозь который перестают доноситься последние обрывки фраз.

Не знаю, сколько я нахожусь в таком подвешенном состоянии.

Мне кажется, что вечность.

Ледяной пронизывающий ветер стихает, и я начинаю ощущать тепло.

В какой-то момент лёгкие забивает едким запахом аммиака. Стремительно выныриваю на свет, делая жадный вдох. Закашливаюсь. Противный вонючий шлейф не даёт погружаться в темноту.

— Сейчас придёт в себя, — распознаю чужой женский голос. — Девочка молодая. Сильная. Переволновалась. Маша, вы меня слышите? — голос становится отчётливее. Распахиваю налитые свинцом веки, ощущая, как изнутри всё ещё сковывает паникой.

Первое, что бросается в глаза — белый потолок палаты, затем лицо склонившейся надо мной врачихи. Она проводит обычные манипуляции, проверяя мои рефлексы, зрачки и пульс.

— Как вы себя чувствуете? — задаёт стандартный вопрос, поправляя на мне одеяло.

Я не знаю, что ей ответить. Кажется, что все мои силы покинули меня разом, как только я услышала о взрыве. Все произошедшие за сегодня события вытащили из меня душу. Опустошили. Выдернули мой внутренний стержень…