Книга Не твои наследники, страница 79 – Елена Николаева

Час назад я позвонила Милане, поделилась своим несчастьем. Она сразу же примчалась меня утешать.

— Подруга, папе этим не поможешь. Лучше бы ты силы поберегла. Давай-ка мы с тобой в часовню сходим? — Мила поднимается с дивана. Идёт к вешалке. Снимает с неё мою шубку. — Свечку поставим о здравии Виктора Александровича. Помолимся Богу. Тебе легче станет. Вот увидишь. Да и церковь здесь недалёко. На территории больницы. Через час вернёмся обратно. Идёт?

Взяв меня за щиколотки, стягивает ноги на пол. Помогает обуть сапоги.

— Миланка, не нужно. У меня нет сил куда-либо идти, — отнекиваюсь, почувствовав головокружение и тошноту. Желудок напомнил о том, что в нём нет ни крошки хлеба.

— Есть у тебя силы! — оспаривает подруга. — Ты что? Папа очнётся, за ним нужно будет присматривать. Давай, Машенька, поднимайся с дивана. Операция вот-вот подойдёт к концу. Всё будет хорошо. Пойдём, дорогая. Нам нужно пройтись. Ты же, наверное, голодная? Есть хочешь?

И да, и нет. В том состоянии, в котором я сейчас нахожусь, мне вряд ли кусок в горло полезет.

— Я бы на вашем месте прогулялась, — убедительно советует медсестра. — После посещения храма вам действительно станет легче. Сходите, Маша. Молитва многим помогает. В нашей столовой очень вкусно готовят. Вам просто необходимо проветриться.

— Машенька, ну давай, не раскисай. Надевай шубку и пошли.

Понимаю, что обе правы. Мне нужно стряхнуть с себя это гнетущее чувство. Вынырнуть из морока и перестать жевать сопли. Веду себя отвратительно. Со мной давно такого не случалось. Просто боль никуда не уходит. Она всё ещё со мной. Как невидимая рука, вцепилась в горло и душит, не отпускает. Даже после смерти мамы я не чувствовала себя такой разбитой и беспомощной как сейчас.

— Только ненадолго, ладно? — соглашаюсь, кутаясь в меховое изделие. — Хочу быть ближе к папе. Так он будет чувствовать мою поддержку. Скажите, как долго пациенты выходят из наркоза? — задав вопрос медсестре, бросаю взгляд на экран мобильного.

Руслан всё ещё не звонил, а мне до жути хочется услышать его голос. Сразу же прячу девайс подальше, чтобы не навязываться ему. Жду, когда он наберёт меня первым.

— Зависит от объёма применявшейся анестезии и индивидуальных особенностей больного, — поясняет медсестра. — Где-то от одного до четырёх часов. Мария, вы должны понимать, что к отцу так сразу вас не пропустят. До стабилизации состояния он будет находиться в блоке интенсивной терапии. Когда переведут его из реанимации в палату, тогда и увидитесь. Наберитесь терпения. Это может случиться ближе к вечеру или к ночи.

— Так долго… — вздыхая, озвучиваю мысли. — Время будто остановилось…

— Идём, Маша. Тебе нужно хоть что-нибудь поесть. Не то и тебя откачивать придётся. Отвлечешься ненадолго, и время сдвинется с мёртвой точки.

— Хорошо, — соглашаюсь. — Мы быстро. Туда и обратно.

— Конечно-конечно. Как только закончится операция, я вам перезвоню.

— Спасибо.

Церковь, в которую меня приводит Милана, небольшая и уютная. С низкими сводами. В ней сейчас пусто. Воздух не наполнен запахом ладана и копотью от свечей. Нет столпотворения народа. Можно проникнуться тишиной и мыслями.

Раньше мне здесь не доводилось бывать. Охранник Исаева остаётся за дверью. Мы же с Милой, оплатив свечи, зажигаем их и ставим перед иконами Иисуса и Божьей Матери.