Книга Я буду первым, страница 45 – Натали Лав

И оказывается у меня дома, при чем не один. Кроме него у меня в прихожей обосновываются еще два атлетически сложенных господина, которые похожи друг на друга, как близнецы.

Мне бы испугаться. Но его бесцеремонность меня выбешивает.

— А что вы все сюда приперлись? — мое дворовое детство дает о себе знать.

Самир окидывает меня таким взглядом, от которого я, наверное, должна кинуться исполнять его малейшее желание. Но тут он просчитался. На такие взгляды у меня иммунитет, выработанный за годы общения с отчимом. Да и вообще, менталитет восточной женщины от меня очень далек.

— Зачем ты здесь, Саша? — голос Дзагоева звучит безэмоционально.

Лишь на секунду в нем проскальзывает ярость. Но сразу же исчезает. Саша теряется, отступает от него, хотя он итак находится от нее на расстоянии. Боится? Может, он действительно способен на жестокость, а я зря проигнорировала Давлатова? Но как бы то ни было, разбираться у меня дома они не будут.

— Дамы и господа! Вы верно ошиблись адресом. И временем тоже. Поэтому у меня к Вам, господин Дзагоев, убедительная просьба, забрать свою невесту, свою охрану и отправиться восвояси.

Вот теперь обращенный на меня взгляд черных глаз полыхает яростью.

Пришедшие с Дзагоевым молодцы ни на что не реагируют и вполне удачно изображают статуи.

Саша же начинает говорить, торопясь и путаясь.

— Прости, пожалуйста, что я к тебе пришла. Это неуместно, я всё понимаю. Но я хотела…, - она запинается, потом мятежно глядит на жениха и продолжает, — Я хотела, чтобы ты сказала Кириллу, что я очень сожалею, что он пострадал из-за меня. И что это было неспециально… То есть этого вообще не должно было случиться. Мы с ним ошиблись. А еще, передай ему, что он мне дорог, и я хочу, чтобы он был счастлив. Чтобы вы были счастливы.

Я вообще ничего не поняла. Для чего и кому нужна эта трагедия? Какой век на дворе?

Самир, видимо, понял больше.

Он усмехается и роняет тихо:

— Кирилл…

Я замечаю, что он разглядывает мои ноги, затем перемещается выше и встречается со мной глазами. В них читается неприкрытый животный интерес. Я упрямо вскидываю голову. Я у себя дома. А они… Их никто не звал.

— Что ж вы все в этом Кирилле нашли? Может ты мне расскажешь, Ле-е-на, раз уж моя невеста не может четко сформулировать это?

Я встряхиваю головой и бросаю ему в лицо, не задумываясь о последствиях:

— Шел бы ты на хрен, дядь.

Наградой мне служит изумление, мелькнувшее на холеном, властном лице.

Я помню про его двух верных псов. Да и сам он выглядит внушительно. То ли бывший боксер. То ли бывший борец. Зачем я впустила эту страдалицу?

— Самир! — раздается вдруг насмешливое, — Ты чего девчонкам спать не даешь? Ни своей, ни моей…

В коридоре объявляется Хромов, вроде бы пытающийся всё перевести в шутку. Но ровно до того момента, когда он замечает, как на мои голые ноги пялится Дзагоев. Тогда он сразу же меняется. С лица пропадает расслабленность, взгляд делается колким. Он как будто становится сразу старше. И опаснее.

Теперь он выглядит ровней Дзагоеву. И я бы еще поспорила, кого стоит опасаться сильнее — Платона или Самира.

В голове звучат слова отчима, что я привыкла вертеть ровесниками. А эти двое — другого поля ягоды. Просто обычно Платон ведет себя легко и непринужденно, и я забываю, что он старше на восемь лет.