Книга Я буду первым, страница 47 – Натали Лав

И что будет, если после секса с ней всё станет еще хуже? Я итак уже обезумел из-за своего влечения к этой девочке. Что будет, если крышу сорвет окончательно?

Однако сейчас, вдохнув ее запах, ощутив тепло кожи, способность логически думать испаряется, оставляя лишь желание обладать. Припадаю губами к шее, ловлю ими учащающееся биение ее пульса. Невозможно так притворяться. Она на меня реагирует, расслабляется в моих руках, готовая принять всё, что я ей могу дать.

— Лена-а, — хриплю я сипло, потому что во рту пересохло.

Она кладет мне обе ладошки на лицо и сама тянется губами к губам. Целует сначала нерешительно, потом со все возрастающим пылом. Я же забываю обо всем.

В чувство меня приводит ее встревоженное:

— Платон!

Я держу ее под попу на весу, а стояком трусь о промежность. Отпускать ее не хочется, но как-то нужно вернуть себе контроль над самим собой. Ей пока нельзя. Отстраняюсь. Становится пусто и холодно. Ладно, я почти уже привык к воздержанию, поэтому притягиваю девушку обратно и вздыхаю:

— Спать пошли.

Она смотрит на часы и соглашается:

— Пошли. Поздно уже.

Утром не отказываю себе в том, чтобы приласкать аппетитные изгибы. Кажется, пальцы притягиваются к шелковистой коже. Лена извивается под моими ласками, ее стоны звучат как музыка. Когда же пройдут эти проклятые пять дней?

Мне надо на работу, ей на учебу. Но даже в кабинете офиса перед важным совещанием и на нем тоже мои мысли заняты Леной.

Я предвкушаю вечер у нее дома. И ночь в ее постели.

Уже после обеда мне звонит Орлов, просит о встрече. Хочу отказаться, но он бывает временами полезен, поэтому предлагаю ему подъехать в офис. Дел — куча, раскатывать по Москве времени нет.

Макс заявляется с опозданием, подмигивает секретарше и разваливается в кресле в кабинете.

Удивленно приподнимаю бровь.

Макс садится нормально.

— У меня мало времени. И ты опоздал.

— Да я узнать хотел, как все прошло с давлатовской падчерицей. Обломилось?

— Не помню, чтоб мы с тобой это обсуждали.

— Платон, ты, что, думаешь, я совсем дурак? — обижается Орлов, — Твоего интереса не заметил бы слепой.

— Макс, разве тебя касаются мои дела?

— Как тебе сказать. Я сегодня к Киру ездил. И Ленка там была. Она обычная вертихвостка. Да чё болтать-то. На вот, смотри.

Он сует мне под нос свой сотовый и в руке, которой я держу аппарат, рождается такое ощущение, будто мне под ногти воткнули иголки. Раскаленные. Желание разжать руку и бросить вещь очень велико. Но я не позволяю пальцам разжаться, хоть и горю изнутри. Даже чувствую запах горелой плоти.

На экране Лена. С распухшими от моих поцелуев губами. Или не только моих? И Кирилл, который склоняется к ней, ласково убирая упавшую ей на глаза прядку волос. Ее волос, аромат которых я ощущаю, как будто вдохнул его секунду назад. А руки помнят их шелковистую мягкость.

Леночка… Лена… Еленка… Как же так? Ведь утром ты млела от моих поцелуев и улыбалась так же нежно, как сейчас улыбаешься ему.

Ролик прерывается. Но Максим…

— Я не стал снимать дальше, как они лижутся. Они меня заметили.

Наверное, я бы уцепился, как утопающий за соломинку, что это не сегодня. Но даже такой возможности у меня не оказалось. Её отняло разбитое лицо Гордеева. Так он выглядел только после встречи с Самиром.

Почему всё так?

Глава 9.

Платон