Книга Ты (не) моя, страница 60 – Натали Лав

Поднимаю взгляд и встречаюсь им с матерью Егора. которая с сочувствием на меня глядит. У нее в руках какие-то пакеты.

Всхлипываю. Как же мне сейчас обидно.

Нина

Наташа проходит в палату, ставит на стул пакеты.

— Не плачь, Нин… Не стоит оно того. Во-первых, слезами горю не поможешь, а во-вторых, на недостойных людей слезы переводить жалко.

Она садится на кровать рядом со мной, берет меня за руку, слегка сжимает мою ладонь. И как будто силы мне передаёт. Даже дышать легче становится.

— Неправда, что сильным человеком быть легко. Очень трудно. Но весь фокус в том, что то, что тебе трудно, ты показать никому не можешь, или это просто не желают видеть. Только женщине часто приходится быть сильной…

— Я не сильная, — вытираю рукой щеки, мокрые от слез.

— Сильная, девочка моя. В этом-то вся и штука, что ты, Нина, сильная. Если бы ты была слабой, ты бы всё, что выпало тебе, не пережила. А теперь к чему я это всё. Сильный человек учится воспринимать людей правильно. Не такими, какими он хочет их видеть, а такими, какие они есть. Долго этому приходится учиться. И тяжело это. Потому что правда — она вообще штука тяжелая. Временами — неподъемная. Но опять же, Нина, сильному человеку жизнь не оставляет другого выбора. Так вот… Мама твоя — это мама. И с этим ты ничего сделать не можешь. И переделать ты её не сможешь, потому что у неё в голове свой мир. И она его считает правильным. Но установить ей границы, которые делают ее комфортной для тебя, ты можешь. И должна. Потому что иначе не будет тебе покоя. Так она и будет топтаться на твоих мозолях, прекрасно зная все твои слабые места.

Я жадно впитываю то, что она мне говорит.

— Ведь… И если ты немного подумаешь, то согласишься со мной, в этом мире никто и никому ничего не должен. И делает для другого человека ровно то, что хочет. Забывают и про обязательства, и про ответственность. И про всё забывают.

— Мне от неё отвернуться надо… И не общаться, — перебиваю я маму Егора.

— Не получится. Этот те связи, которые не рвутся, как правило. Но донести до неё, что она может себе позволить в общении с тобой, что нет, это вполне достижимо. Тогда ты и будешь ощущать себя в мире с собой.

— Хм, — издаю неопределенный звук, — Это, наверное, утопия.

— Нет, Нин. Это трудно, но достижимо. Просто жалеть её нужно прекратить, обязанной ей быть надо прекратить. Давать лишь то, что получаешь. Это очень хорошо людей дисциплинирует. И они уже не так рьяно рвутся на шею. Когда понимают, что ты их оттуда всё равно сбросишь…

— Вы… Очень хорошо разбираетесь во многих вещах, — говорю я совершенно искренне.

— Это потому, что мне грабли в лоб прилетали, Нин. Но в отличие от большинства, я не грабли ругаю, а анализирую, почему же они прилетели, и стараюсь устранить причины, которые к этому привели. Ну, это мы с тобой на отвлеченные темы поговорили. Как ты себя чувствуешь? — а мать даже и не спросила…

— Не очень, — признаюсь честно.

— Это пройдет. — подбадривает меня она, — Здесь хорошие врачи, современные методы лечения. Тебя быстро поставят на ноги.

— Артура больше нет, — говорю невпопад.

Жмет плечом.

— Это к лучшему, — ровно, без эмоций. Просто констатирует факт.

— Это Егор? — вырывается из меня прежде, чем я успеваю сообразить, что ни к чему вообще задавать этот вопрос.