Книга Женское счастье, страница 47 – Натали Лав

— И своей сестре — тоже. Жених расторг помолвку. Родить этого малыша ей будет выгодно. Я ее не обижу.

Трясу головой. Сумасшедший мир, где все продается и покупается. Даже нерожденные.

— Давайте не будем торговать детьми. Тем более теми, которых еще нет. Это как-то вообще за гранью. С сестрой я поговорю. Думаю, что она прислушается. Вчера она, скорее всего, была в шоковом состоянии. Что бы она не говорила, а Влада она любила…

Мои слова повисают в воздухе. Но то, что я сказала — правда. Пусть это была странная любовь. Но, как оказалось, в любви нет правил и границ. Это только чувство.

— Что у вас с лицом? — от этого вопроса я вздрагиваю.

Я надеялась, что то, что меня ударили — незаметно. Похоже, надеялась я напрасно.

— Ничего, — тихо бурчу и дергаю ручку дверцы, пытаясь выбраться наружу.

Антон Павлович выходит следом.

— Даниэла, я не хочу быть подонком. Но буду им, если придется.

Киваю, что поняла. Что мне ему еще сказать? Я была против аборта и не верила, что Жасмин удастся провести Славу. Вернее его мать.

В каком состоянии сестра сейчас, я могу лишь гадать.

— Я пойду, — озвучиваю очевидное.

— Если вам нужна помощь, я готов помочь, — я передергиваю плечами на этих словах Крыжевского.

— Ничего не нужно. Спасибо.

Он не идет за мной. И это заставляет меня чувствовать облегчение. Сейчас моя собственная ситуация отходит на второй план. Я очень хочу, чтобы у Жасмин всё наладилось. Если отбросить розовые очки, противостояние с Крыжевским она не потянет. А вот плюсов от того, что она пойдет ему навстречу, может быть много.

И как бы там ни было, я не хочу, чтобы она убивала собственного ребенка. Малыш ни в чем не виноват.

Сестра в одноместной палате. Стучусь, заглядываю внутрь.

— Жас? — зову по имени, потому что она лежит на кровати с закрытыми глазами.

Не спит.

Сразу же открывает их.

— Привет. Этого видела? — голос у нее слабый. Вид бледный.

— Кого? — переспрашиваю.

— Антона Павловича.

— Видела.

Я подхожу ближе и собираюсь разбирать сумки, но Жас ловит меня за руку.

— Что с лицом?

Чувство стыда усиливается до размера небоскреба.

— Кто тебя? — её голос звенит от негодования, — Только не ври!

Я и не собиралась.

— Демьян.

— Почему?! — мое лицо само говорит о том, что я наделала.

— Зачем, Дань? Ты же правильная…

— Не настолько, — прерываю я сестру. И перевожу тему, — Жас, я тебя не послушала, когда ты была права. Послушай ты меня. Не конфликтуй с Крыжевским и оставь ребенка.

— Нажаловался? — она хмурится. Потом насупленные брови разглаживаются, — Я… Он прав, конечно. Я вчера не в себе была. Как будто с ума сошла. Влад… погиб… Слава узнал, что не от него беременная. Потом живот заболел. Мне стало страшно. Я привыкла быть свободной. Ребенок свяжет меня по рукам и ногам. Но с Антоном Павловичем тягаться — это как на еже голой жопой пытаться ехать. А может и хуже. Я не настолько безбашенная.

— Но вчера была… — замечаю тихо.

— Ты тоже, — отвечает она.

— Я — тоже, — соглашаюсь с ней.

И обещаю себе, что впредь буду думать головой. Слишком всё ненадежно в этом мире. Даже то, что кажется незыблемым.

— Обними меня, — просит Жасмин.

И я устраиваюсь у нее под боком, глажу по волосам. А она плачет. Я знаю, о ком. И она знает. Но исправит ничего уже нельзя. Да и раньше было невозможно. Влад не хотел жить иначе.