Книга Училка моего сына, страница 79 – Натали Лав

И как-то ненавязчиво моя жизнь меняется. От видео в сети не остаётся и следа, проверку директор лицея как начал, так быстро и закончил, и журналисты про меня забывают, будто в то утро мне померещились. А Богдан оказывается переведен поближе к дому... Кабирина. В очень престижную школу, попасть в которую моему брату не светило.

А мне там же предлагают работу. В лицей я так и не вышла — мне оформили липовый больничный, но я не особо отбивалась. Мне там будет очень тяжело работать.

Только вот Захара не отпускают из больницы. У него плохо заживают поломанные ребра.

— Вот зачем ты лез на рожон? — не выдерживаю я после очередной беседы с его лечащим врачом, когда мы остаемся вдвоем в палате, — Кто тебя так избил? Это как-то связано со мной?

— Лия... Успокойся... Ну, всё заживет. Ты же слышала врача — нужно больше времени. Лучше скажи, что ты решила по поводу работы? Ты ведь согласишься?

Следует заминка.

— А вообще... Может, дома будешь сидеть? А? Чем плохо-то? Ведь с тобой постоянно что-то случается...

— Со мной? — вопросительно задираю я бровь.

— Ну... Эм... - отмахивается от моего укоряющего взгляда, — Ребёночка мне родишь...

— Захар! Ты без мыла в задницу залезешь! — как-то резко вырывается у меня. И его выражением!

— Ух, ты! Какая ты темпераментная... Прямо как салют. Чего случилось-то?

Случилось... Только как сказать? Если я даже тест на беременность боюсь сделать. У меня задержка. Пять дней. Каждый день я жду наступления месячных. А их всё нет.

— У меня задержка... Пять дней... - всё-таки выговариваю это.

И сажусь на стул возле его кровати.

Лицо Захара освещается такой радостной надеждой... Что глазам становится больно.

— А ты тест делала? — деловито осведомляется он.

Майя

Иду следом за своим братом-близнецом.

— Нет, Майя! — чеканит он отрывисто.

Видно, что раздражен моей просьбой. Но я не могу отказаться от своей затеи. Мне надо знать! Мне это очень важно.

— Денис... Как ты не понимаешь... - тихо произношу я.

После похищения всё вроде устаканилось. Более или менее. Взрослые успокоились или делают вид, что успокоились. Во всяком случае перестали требовать какую-то правду. Я её так и не рассказала. Никому. Вот только — у меня ощущение, что мама всё знает. Она смотрит на меня так... Как будто ждёт чего-то. Но никак не дождётся.

А я не могу признаться. Даже ей. Мне так страшно за Кирилла...

Ден резко разворачивается. Я этого не жду и врезаюсь в него. Он меня ловит и удерживает.

— Нет, Майя, это ты не понимаешь. Если человек — гондон, то это навсегда. И нет ничего, что ты можешь сделать, чтобы он изменился. Не тешь себя иллюзиями. И даже если этот гондон что-то к тебе испытывает, то это не любовь. Такие — не умеют любить. Он... Измучает тебя. И рано или поздно выкинет.

Задираю подбородок, который начинает дрожать. Может, брат прав. Я не знаю. Но у меня так сердце за Кирилла болит, что... Мне надо его увидеть! Во что бы то ни стало...

— Я... Я хочу поговорить с Киром. Мне надо. Если ты мне не поможешь, то я сама... - слова вылетают. Сбивчиво. Рассыпаясь словно бисеринки.

Ден застывает, шарит по моему лицу взглядом. И делает неутешительный вывод, при этом сильно морщится:

— Постой, Майка... Ты что... Любишь этого козла?!

Вот так просто Ден несколькими фразами вскрывает нарыв внутри. Я задыхаюсь, услышав от кого-то вслух, что со мной происходит.