Книга Без памяти во лжи, страница 29 – Настя Петухова

Свет фонаря падает на её лицо, высвечивая слёзы, что смешиваются с дождевыми каплями, стекающими по щекам.

Она выглядит потерянной — не той хитрой стервой, что украла мои документы, не той расчётливой сукой, что продала меня Миллеру.

А просто... девушкой. Маленькой, сломленной, настоящей.

Что-то в глубине души ёкает.

Тонкая, едва заметная трещина пробегает по той броне, что я выстроил вокруг себя за эти годы.

Я сжимаю кулаки, пытаясь заглушить это чувство, задавить его, как давил всё, что делало меня слабым.

Но взгляд, как назло, не отрывается от неё.

Не может... будто прикипел!

Телефон снова звонит, вибрируя в моих руках.

Веро́ника.

Её имя ярко загорается на экране, словно обещание чего-то большего... Протягиваю руку, чтобы ответить, но пальцы буквально замирают в воздухе.

Веро́ника ждёт меня. Я понимаю это... Но в то же время смотрю на жену — на мокрую, дрожащую фигурку под дождём — и не могу сдвинуться с места.

Кто ты, Селена?

Наверное, впервые за долгое время я чувствую что-то кроме гнева. И это пугает меня ещё больше, чем её ложь и предательство.

Дождь не утихает ни на минуту, стуча по крыше машины с упрямой, почти издевательской настойчивостью.

Я сижу в темноте салона, не включая свет, и смотрю на неё сквозь залитое водой стекло.

Селена плачет. Долго... кажется, бесконечно долго.

Её плечи дрожат, голова опущена, мокрые волосы прилипли к лицу, закрывая его, как завеса.

Она выглядит такой маленькой на этой скамейке, такой потерянной под тусклым светом фонаря, что на миг я даже забываю, кто она и что сделала.

Я жду.

Сижу неподвижно, сжимая руль, пока пальцы не немеют от напряжения, и жду, что кто-то приедет за ней.

Миллер, его люди, кто угодно... те, кому она передала мои документы, те, с кем она сплела эту паутину предательства.

Это было бы логично.

Она сбежала из дома не просто так, не в такую ночь, не в таком состоянии.

Но минуты текут, сливались в часы, а дорога так и остаётся пустой. Никто не появляется.

Только дождь, только её тихие всхлипы, заглушаемые шумом воды, и только я — наблюдающий за ней, как хищник за добычей, что сама загнала себя в угол.

Спустя время она затихает. Сворачивается калачиком на скамейке, подтянув колени к груди, словно пытается спрятаться от мира.

Мокрая, продрогшая, наверняка уставшая до предела.

Перед глазами всплывает картина, как недавно она лежала в больничной палате — бледная, с синяками на коже, с пустыми глазами, что смотрели на меня, будто я чужой.

Она только-только вышла оттуда, слабая, едва держащаяся на ногах, а теперь сидит тут, под этим проклятым дождём, одна.

Мне становится жаль её...

Арес

Мне становится жаль её.

Это чувство ударяет совершенно неожиданно, как выстрел в тишине, пробивая мою броню, которую я так тщательно выстраивал.

Жалость — горячая, острая, почти болезненная.

Но за ней приходит что-то ещё.

Что-то странное, чему я не могу дать названия. Не любовь — я никогда её не любил, даже в те первые месяцы, когда её улыбка казалась мне настоящей. То была лёгкая влюблённость...

А это... это что-то тёплое, мягкое, как слабый свет в конце тёмного тоннеля. Оно шевельнулось где-то в груди, там, где я давно похоронил всё, что могло сделать меня слабым.

Стискиваю зубы до скрипа, пытаясь задавить это, прогнать, как прогонял всё, что мешало мне держать контроль.