Книга Без памяти во лжи, страница 71 – Настя Петухова

Киваю, провожу рукой по подбородку.

— Оружие?

— Берём, — отвечает он. — Но только для устрашения. Ты хотел их живыми.

— Да, — мой голос становится ниже. — Живыми. Я хочу услышать, зачемонаэто сделала.

Вейн, прищурившись, смотрит на меня, кивает. Он понимает. Это не просто месть — это необходимость. Я должен знать, почему Селена предала меня, почему Миллер, тот, кто всегда вставлял мне палки в колёса, стал её тенью и что они планировали. Но главное, имеют ли они отношение к аварии с участием Эмили. Я не оставлю вопросов без ответов.

— Собирай людей. Выезжаем, как только стемнеет.

День тянется медленно — я проверяю дела, что накопились за эти дни, каждые полчаса звоню охране в больницу, дабы убедиться, что с моей девочкой всё в порядке. Она в безопасности, и это единственное, что держит меня в равновесии.

Вечером встречаемся с Вейном. Садимся в машины — чёрные, незаметные, с людьми, которые знают своё дело.

Дорога к дому Миллера занимает около часа. Ночь опускается на город, небо темнеет, и я смотрю в окно, чувствуя, как напряжение растёт с каждой секундой.

Я представляю Селену — холодную улыбку, её жадные руки, голос... и понимаю, что ничего не чувствую. Ни жалости, ни какого-то тепла. Ничего. Готов придушить её голыми руками, но не стану этого делать. Это будет слишком просто. Она должна ответить за всё.

Представляю Джейсона Миллера — его самодовольное лицо, уверенность в том, что он переиграл меня...

Губы растягиваются в жуткой улыбке.

Сегодня я покажу им, кто я.

Мы подъезжаем к дому. Свет горит в окне спальни, и я вижу силуэты за шторами. Они там.

Вейн даёт знак, и мы выходим из машин, движемся тихо, как охотники. Двое идут к заднему двору, двое остаются у дороги, мы с Вейном и ещё двумя — к передней двери. Я сжимаю рукоять пистолета в кармане — не для того, чтобы стрелять, а чтобы держать их в узде.

Дверь не заперта — Миллер слишком самоуверен. Впрочем, этого и следовало ожидать. Он оставил охрану по периметру, но мои парни быстро обезвредили их.

Мы входим, шаги глушит ковёр. Из спальни доносятся голоса — смех звонкий, женский, а потом низкий, хриплый, мужской.

Селена и Миллер.

Я киваю Вейну, и мы поднимаемся по лестнице быстро, без звука. Дверь спальни приоткрыта, и я вижу их.

Селена лежит в кровати, простыня сползла с её плеч, волосы рассы́пались по подушке. Миллер рядом, голый до пояса, с бокалом вина в руке.

Они смеются, не замечая нас, и я чувствую, как злость вскипает во мне, как огонь. Делаю шаг вперёд, распахиваю дверь, и смех обрывается.

— Арес, — выдыхает Селена. Её глаза расширяются, лицо бледнеет.

Миллер роняет бокал, вино растекается по простыне, и он тянется к тумбочке — там, наверное, оружие. Но я быстрее. Наставляю пистолет на него, голос звучит холодно как лёд.

— Не двигайся, — скалюсь. — Или пожалеешь.

Охрана врывается в комнату. Они вяжут их — быстро, без шансов вырваться.

— Отпустите меня, ублюдки! Арес, скажи им!

Никак не реагирую. Селена кричит, пытается вырваться, но её руки скручивают за спиной. Миллер рычит, кидает угрозы. Его прижимают к полу.

Стою, смотрю на них.

Предатели.

Моя жена и мой враг в одной постели. Как комично.

Делаю шаг к Селене, смотрю ей в глаза — те же глаза, что у Эмили, но холодные и пустые. Они совершенно непохожи. Ни внешне, ни тем более внутренне. Почему я сразу это не понял? Неужели настолько был ослеплён ненавистью?!