Книга Сопротивляться бессмысленно, страница 51 – Юлия Резник

— Ну как же не мое, Сабин? Я столько в тебя вложил, — говорит он с наигранной обидой. — Время. Деньги. Силы.

Боже, всегда одно и то же… Я тысячу раз это слышала!

— А я отдала тебе девственность и три года своей юности. Кажется, мы в расчете.

Не знаю, что это говорит обо мне как о человеке, но у меня реально даже мысли нет вернуть ему подарки, машину или квартиру. Я действительно считаю, что сполна за них расплатилась. Теперь это моя подушка безопасности, моя страховка на черный день. И да, я хочу вынести из этого кошмара что-то кроме опыта.

— Думаешь, это всё так просто, да? Сказала «в расчёте» — и пошла дальше жить, как будто ничего не было?

— Именно, — не дрогнув, отвечаю я, хотя внутри всё стучит, звенит, давит. — Потому что ничего и не было. Было насилие, абьюз и страх. И больше ничего. Ни любви, ни уважения, ни обещанной заботы.

Он медленно делает шаг ко мне. Я пячусь, пока не упираюсь в холодную чугунную спинку скамейки. Ладони сжимаются в кулаки.

— Разве я плохо о тебе заботился? — голос его становится тише, мягче. От его близости, от насыщенного аромата духов с отчетливыми нотками ладана у меня перед глазами плывет.

— Может быть, в самом начале, и неплохо… — признаю очевидное, шумно сглотнув.

— Вот видишь. Ты просто забыла все хорошее, что у нас было.

— Нет, Вань. Оно утонуло в тонне дерьма, что ты обрушил на меня потом! — хриплю я.

— Ну, перегнул я. Да. Так я же не спорю. Но ведь ты тоже не подарок, Сабин. Вспыльчивая, упрямая, дерзкая. Умеешь меня провоцировать. Знаешь, куда надавить…

Он наступает и наступает. Я, не выдержав, выкидываю перед собой руку.

— Хватит. — Чуть отворачиваюсь в попытке заменить его тошнотворный аромат запахом вечернего парка: влажного воздуха, жухлой трава, речной сырости… Этот мир слишком живой, чтобы я снова умирала внутри от одного только его присутствия. — Ты не любил меня. Ты хотел контролировать. И ты всё ещё хочешь.

— Нет. — Он снова делает шаг. — Я пришёл не за этим.

— Мне все равно, зачем ты пришел. Это ничего не изменит.

— Наверное, я и впрямь поторопился, — Иван задумчиво чешет заросшую щеку ладонью. — Подожду, когда ты поймешь, что никто тебя так, как я, не полюбит.

— Так не надо ждать! — истерически смеюсь я. — Я же не спорю.

— Да?

— Конечно! Слава богу, Вань, что никто не «полюбит» меня так, как ты. Целее буду. А теперь отойди. Или я закричу.

Он не двигается. Только смотрит. Долго. Застывшим взглядом, в котором проскальзывает с трудом сдерживаемый огонь.

— Опять нагнетаешь, да, Сабинка? Хочешь, чтобы я устроил пиздец? Прям не можешь без этого, да? Не можешь по-человечески.

— Боже, ты совершенно меня не слышишь, — вздыхаю с отчаянием.

— Ну, тогда готовься, чего уж. Будет в твою честь фейерверк. С кого начнем? Выбирай… Я вот к ментовской морде склоняюсь. Чего он на мою девочку позарился?

Господи, он бьет точно в цель. По самому больному. У меня нет сомнений, что Тегляев может дотянуться до Лёши и ударить. Вот только не знаю, как и куда.

— Ты угрожаешь? — голос срывается, но я не сдаюсь. — Только тронь его, и…

— Что? — усмешка Ивана расползается шире. Он любит эту игру — когда я загнана в угол, дрожу, но всё ещё пытаюсь держаться. — Позвонишь ему? Побежишь жаловаться? Думаешь, он сможет мне что-то противопоставить?

— Господи, да ты же просто… завидуешь. Завидуешь, да? Тому, что он настоящий мужчина, а не прикрывающийся деньгами и безнаказанностью трус вроде тебя…