Книга Измена.ru, страница 65 – Ольга Рузанова, Лина Коваль

Выхожу из бизнес-центра выпотрошенная морально и физически. Мне не хватает воздуха и темнеет в глазах. Головокружение и легкая тошнота лишают последних сил. Облокотившись на высокие хромированные перила снаружи здания, я пытаюсь обрести точку опоры.

Это конец. Выплатить дивиденды без рассрочки даже с учетом размороженных счетов маркетингового агентства Березовский не сможет. Это значит, будет суд?..

Господи... только не это!

Ежась от скользнувшего за воротник пальто ветра, я спускаюсь по ступеням вниз и вдруг чувствую вибрацию телефона в кармане.

На экране «Мой Гений».

Вздрагиваю от острого укола в сердце. Сбиваюсь с шага и вскоре вовсе останавливаюсь.

— Да?

— Наташ... Я приеду?

В кухонном окне горит яркий свет. Это придает ускорение моим ногам и еще большее беспокойство душе, истрепанной непростым разговором с Гафтом. С человеком, который, как оказалось, не приемлет ошибок и не дает вторых шансов.

Ромочка, милый мой, во что же ты влип?

Как мы будем из всего этого выпутываться?

Как?..

Сердце стучит в такт набойкам на каблуках. В подъезде уютно пахнет домашней едой. Хочется сейчас же все оставить, приготовить отбивные с овощами, спокойно поужинать и забыть обо всем кошмаре, что разворачивается вокруг нашей семьи.

Зайдя в квартиру, вздрагиваю от стука двери за спиной и скидываю неудобную обувь. Забыв о баснословной стоимости пальто, небрежно сваливаю его в сторону и решительно устремляюсь на кухню.

Березовский сидит, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.

Сосредоточенный и серьезный.

На столе бутылка с Колой, блистер с таблетками и мобильный со светящимся экраном. Прямо сейчас Роме кто-то беспрерывно звонит, но он это игнорирует. Как и все вокруг, кроме… моего лица.

Я тоже медленно осматриваю всклокоченные волосы, синяки под глазами и бледную кожу. Белая футболка неприлично мятая, но Березовский носит ее так, будто он чихать хотел на мнения других.

— Привет…

— Привет, — шепчу в ответ, приглаживая волосы, и пытаюсь заполнить тишину своими вопросами: — А где Антон? Кто это в машине, вообще? Меня три дня не было, все так поменялось. Я в шоке.

Смертельную обиду в голосе удержать не могу. Она рвется на волю, словно птица.

— Антон совсем ебнулся. Умотал на Бали, завел страницу в соцсетях и вещает о просветлении. Какие-то тантры читает, карму людям чистит, блядь.

— Ужас какой, — морщусь. — Это он после твоего курса так поплыл?

Он коротко кивает и опускает взгляд. Смотрит на руки.

— Каждый слышит в моих словах что-то свое, даже если я этого не говорил…

— Это точно… Особенно если не говорил, Ром!..

Отвернувшись к шкафу, испытываю максимальную неловкость. Мы ведь в браке даже не расставались так надолго. Несколько лет, как привязанные друг к другу жили. Как пришитые намертво пуговицы — всегда вместе.

Расставание — смерть. Прошедшие три дня на жизнь точно непохожи.

Мир перед глазами раскручивается ярким калейдоскопом. Руки дрожат, подбородок сводит от волнения.

— Наташ…

— Ром…

Он вскакивает с места, а я в этот момент резко разворачиваюсь. Да!.. Сцепление рук, сплетение тел. Мы сталкиваемся лбами, и по старенькой кухне вихрем проносятся мой отчетливый всхлип, за которым следует поток горьких слез.

— Прости, Гайка! Прости меня, дурака! — шепчет Рома, поглаживая мои трясущиеся от рыданий плечи и зацеловывая лицо. — Я виноват перед тобой. Думал, ты даже не заметишь эту хуйню с певицей. Посчитал это неважным. А в любви нет ничего не важного. В семье нет. Я это только сейчас понял.