Книга Развод.com, страница 55 – Ольга Рузанова, Лина Коваль

Неожиданно он откладывает камеру и направляется ко мне. Усевшись на корточки, смотрит в глаза.

— Не зажимайся, Наташ.

— Я не зажимаюсь...

— Ты прекрасна... как богиня!... — понижает голос, — Покажи мне свою красоту! Не прячь!...

— Да не прячу я!... — восклицаю со смешком.

— Прячешь! Ты внутренне напряжена, потому что думаешь о том, что скажут другие!

— Я не планирую их кому-то показывать!

— И все равно думаешь о чужом мнении!

Чёрт. Дэн прав, да. Мысленно я представляю реакцию Березовского. Какой она была бы, если бы он увидел. Восхищение? Гнев? Ревность?...

— Наташ, — Денис подается вперед и касается моей лежащей на колене ладони, — Это эстетика. Искусство, если хочешь... Я же не прошу тебя целоваться с кем-то на камеру.

Вдоль моего позвоночника бежит колючий ток, потому что Денис говорит и смотрит так, что я ему верю. Каждое слово попадает в цель.

Он опускает мои руки, прикрывающие грудь, и убирает волосы за спину.

— Сними бюстгальтер, Наташа, — просит тихо, — Всего пару снимков... пожалуйста!

Сердце в груди тарабанит как бешеное. Я знаю эти приемчики и проникновенные взгляды, когда нужно ободрить и раскрепостить объект съемки, но чувствую, что невольно поддаюсь атмосфере и загораюсь жаждой эксперимента. Я не делаю ничего плохого. И никого не предаю!

— Обещай, что их никто не увидит.

— Клянусь!

— И... все будет прикрыто...

— Как скажешь, — слабо улыбаясь, соглашается он.

Я иду в гримерку, снимаю лифчик и завязываю тонкий поясок пеньюара. Глядя на себя в зеркало, заливаюсь краской, потому что налитая грудь и просвечивающие через кружево алые соски выглядят более чем провокационно.

Но общая взбудораженность и капля адреналина в крови делают глаза и губы ярче. Мое дыхание учащается.

— Если увижу, что пялишься, убью, — обещаю, врываясь в павильон вихрем.

— Я не посмею, — усмехается негромко, настраивая камеру, а потом поднимает взгляд, и я вижу в нем всполохи пламени.

— Дэн...

— Всего пару снимков, Наташ. Развяжи пояс.

Дергаю за тесемку, полы разъезжаются, оголяя круглый живот. Грудь прикрываю рукой.

— Охуеть... — выдыхает Денис, — посмотри на меня, девочка.

Я поворачиваю голову, силюсь улыбнуться, но не выходит. Сделав серию снимков, он тут же их просматривает. Я завязываю поясок и обнимаю себя руками.

— Ну?...

— Бомба.

Оставив машину у дороги, выбираюсь на улицу. На улице свежо и пахнет летом. Не знаю, детством, что ли, тянет?

Довольно улыбаюсь, замечая во дворе, необорудованном детской площадкой, мальчишек, гоняющих футбольный мяч. Пока направляюсь к единственному в общежитии подъезду, получаю нехилую подачу в колено.

— Извините! — испуганно кричит один из них. — Мы не специально.

— Лови, — усмехаюсь, как следует замахиваясь и пиная потрепанный мяч.

Парни орущей гурьбой устремляются за ним, а я дергаю дверную ручку. Лифта здесь нет. На лестнице с разрисованными от пола до потолка стенами, удивительно, но тоже пахнет совсем как раньше. Котлетами, гречей. Детским домом, наверное.

Иду по длинному коридору. Сто лет здесь не был, а ноги сами несут к нужной комнате. В жизни много всякого дерьма, но то, что действительно важно — никогда не забывается.

— Ромка? — сразу же открывает Маша.

Удивленно заглядывает мне за плечо и быстро целует в щеку. После вторых родов почти не изменилась, только совсем немного поправилась.