Книга Развод.com, страница 75 – Ольга Рузанова, Лина Коваль

Прислонившись к дверному косяку спиной, наблюдаю за друзьями и пытаюсь игнорировать настойчивый, острый как бритва, взгляд Ромы.

— Березовского уговариваю со мной выпить. А он заладил: надо домой ехать, надо домой ехать.

— Так оставайтесь у нас, — с энтузиазмом предлагает Маша и смотрит на нас поочередно. — У нас ведь три комнаты. Переночуете, завтра погуляем в парке все вместе, с детьми и коляской. У вас ведь с собой?

— В машине, — отвечает Рома.

Мы с Березовским все же переглядываемся.

— Оставайся, Ром. Отдохни. — говорю ему с улыбкой. — Мы с Сашенькой на такси до дома доберемся.

— Ну уж нет, — отвечает он хмуро. — Все вместе поедем как полагается.

— Наташка, — Маша умоляюще морщится. Совсем как раньше, в детдоме. — Ну, пожалуйста. Пускай мужики посидят, поговорят. Когда еще так соберемся?..

— Пусть сидят. Я ведь не мешаю, — закидывая руки за спину, тихо произношу.

— Ну, Натали? — гремит Иван. — Утоли мои печали.…

Машка активно кивает и закатывает глаза, а Березовский выразительно приподнимает брови и вместе с нашим сыном в этот момент смотрится безумно мило.

Спустя несколько секунд, не выдержав такого общественного давления, я все же соглашаюсь остаться, и наши посиделки становятся еще веселее и громче. Мужчины приносят коляску, Ваня достает из шкафа коньяк, который хранил для особого случая, и разливает его по стопкам.

Они с Ромой вспоминают детство, мы с Машкой тоже включаемся. Сашенька после груди засыпает в коляске, дети — в своих кроватках, а мы до полуночи болтаем обо всем на свете. Совсем как раньше, когда были студентами.

С каждой минутой взгляды Березовского становятся все горячее, а моя реакция на них все неоднозначнее. Под конец посиделок мужская рука плотно обвивает мою талию, а я не сопротивляюсь.

Выпрямив одеревенелую спину, стараюсь не дышать.

Спустя два часа мы втроем оказываемся в выделенной для нас комнате. Маша выдает мне чистую, просторную футболку, на которую я тут же сменяю свое платье. Рома расстегивает рубашку и стягивает ее с плеч. Его действия, как всегда четко выверенные, но по глазам вижу — Березовский хорошенько поддал.

Брюки он не снимает, только вытягивает ремень из петлиц. Ложится к сыну и с довольной, снисходительной улыбкой на него смотрит.

— Давай ему сестренку замутим, Гайка?.. Прямо сейчас, — подмигивает.

— Ты не в адеквате? — шиплю, переползая к стене, на свою сторону кровати.

Наблюдаю, как он смачно целует Сашеньку. Сынок сначала хмурится, а потом чувствует, что свои, улыбается и елозит ручками по отцовской щеке.

Кровать максимально неудобная. Мало того что тесная, так еще и с моей стороны продавлена.

Тут же жалею, что согласилась остаться.

Просто удивительно, как быстро человек привыкает к хорошему?..

Еще год назад я держалась за старенькую хрущевку, вечно заклеивала скотчем окна и кайфовала от того, как уютно скрипят деревянные половицы. Сейчас же, пожив в хороших условиях с кондиционером и санузлом, нафаршированным дорогой сантехникой, я как-то перестала видеть романтику в компактных, несовременных пространствах. Они вызывают во мне чувство дискомфорта, а не легкую ностальгию, как раньше.

— Отвернись, Ром, — шепчу и закусываю нижнюю губу.

Сдерживаю слабую улыбку, когда на всегда невозмутимом лице появляется выражение вселенской грусти и Роман Алексеевич склоняется к сыну: